Судьба и болезни отшельников Лыковых. Заметки лечащего врача в августе 1983 года

Часть 2 ; Часть 3; Часть 4

Жизнь иногда ставит жестокие эксперименты, проверяя людей на крепость духа и тела, стойкость и мужество. Так случилось с многострадальной семьей староверов Лыковых, когда судьба забросила их в таежные дебри Саян и обрекла на долгие годы изоляции от людей.

Лыковы не оказались в «тупике», невзгоды, лишения и голод не сломили их. Выжить им помогали вера в Бога, сила духа и чистота души. Об удивительной и во многом поучительной судьбе этой семьи и рассказано в книге. В ней нет художественных домыслов, это документальные дневниковые записи неоднократных экспедиций в Саяны. Найдет читатель и некоторые сведения о староверах северной тайги, могучей красоты таежных просторов Красноярского края.

Об авторе: Назаров Игорь Павлович

Игорь Павлович НАЗАРОВ, 1938 года рождения, заведующий кафедрой анестезиологии и реаниматологии ФУВ КрасГМА, д.м.н., профессор, академик РАЕН и МАНЭБ, главный анестезиолог-реаниматолог Красноярского края, президент регионарной Ассоциации анестезиологов-реаниматологов, член Президиума и почетный член Всероссийской Федерации анестезиологов-реаниматологов, член Редакционных советов журналов «Вестник интенсивной терапии», «Сибирское медицинское обозрение», «Актуальные вопросы интенсивной терапии».

Автор более 1160 печатных работ, 44 монографий, 22 патентов на изобретения по России, свыше 170 рационализаторских предложений. Под его руководством успешно выполнено 34 кандидатских и 4 докторских диссертации. Награжден нагрудным знаком «Почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации», серебряной медалью Ивана Павлова Российской Академии естественных наук «За вклад в развитие медицины и здравоохранения», почетной медалью «Российский император Петр 1» Международной Академии Наук о Природе и Обществе «За заслуги в деле возрождения науки и экономики России. «Почетный профессор» Красноярской государственной медицинской академии. Стаж работы в анестезиологии-реаниматологии 46 лет, врач высшей категории.

В течение многих лет посещал и лечил известную семью староверов Лыковых, обосновавшихся в глухой Саянской тайге.

Посещал он и староверов северной тайги. Суровая и завораживающая красота природы Красноярского края так же отражена в путевых записках путешественника и врача.

***

В первый раз я посетил семью старообрядцев Лыковых, долгие годы проживших в глухой Саянской тайге в полной изоляции от людей, в октябре 1980 года. В чрезвычайно тяжелых условиях, почти с "голыми руками", они выстояли, выжили. Жизнь поставила жестокий, но очень интересный с многих точек зрения, эксперимент, который еще раз подтвердил огромные возможности и резервы человеческого организма и духа. В то время в семье Лыковых было пять человек.

Прошло три года. Из публикаций  весь мир узнал о необычной и во многом трагичной судьбе этой семьи.

В их жизни за последние годы произошло много перемен. Самое печальное то, что трое из Лыковых (Дмитрий, Саввин и Наталья) быстро, один за другим, скончались. Что произошло? Отчего? Как сохранить жизнь остальных Лыковых? Эти и многие другие вопросы волновали тысячи людей. И вот мы вновь отправляемся к Лыковым, в глухой Саянский уголок – "таежный тупик", как не очень удачно назвал это место Василий Песков. Второе наше пребывание у Лыковых было более продолжительным, чем первое в 1980 году. Оно составило две недели – с 17 по 30 августа 1983 года. О некоторых впечатлениях, вынесенных из этой и последующих экспедиций, и рассказывается в заметках, сделанных мною в пути.

И.П. Назаров.

Трагедия в Саянах

13 августа 1983 года. Выехали на поезде из Красноярска до города Абакана. Состав экспедиции: писатель Лев Степанович Черепанов (наш руководитель), художник Эльвира Викторовна Мотакова, врач Николай Михайлович Гудыма и автор этих заметок. В поезде разговор все время возвращался к Лыковым, и нам с Львом Степановичем, уже побывавшим у них в 1980 году, приходится отвечать на многие вопросы наших товарищей.

Николая Михайловича, как врача, в первую очередь интересовали медицинские проблемы. Вспоминаю, что в то время меня очень удивил факт не использования Лыковыми в рационе питания поваренной соли. А ведь известно, что хлористый натрий принимает активное участие в жизнеобеспечении, и его недостаток может привести к тяжелейшим сдвигам в организме, вплоть до нарушения психики, потери сознания, острой сердечно-сосудистой недостаточности и гибели человека.

Медицинское обследование Лыковых в прошлый раз было затруднено нашим коротким пребыванием у них (два дня) и, конечно, тем, что их вера (старообрядничество) резко ограничивает контакт с "мирскими" людьми. Поэтому те методы исследования, которые обычно применяют врачи (пальпация, перкуссия, аускультация, не говоря уже об инструментальных методах и взятии анализов крови и мочи), были не применимы в данной обстановке. Пришлось ограничиться чисто внешним восприятием и выяснением анамнеза (история жизни и болезни).

В то время семья Лыковых состояла из пяти человек: отец – Карп Осипович, 84 лет; сыновья – Саввин, 55 лет; Дмитрий, 44 года и дочери – Наталья, 50 лет и Агафья, 39 лет. Этот возраст был записан мною со слов самих Лыковых.

По внешнему же виду все они выглядели на 10 – 15 лет моложе. Рост у всех ниже среднего: самый высокий – Карп Осипович (примерно 156-158 см), самая низкая – Агафья (148-149см). Телосложение правильное, пропорциональное, каких либо врожденных и приобретенных уродств и дефектов не определялось.

Отмечалась быстрая подвижность и повышенная эластичность движений всех Лыковых (как гимнастов или акробатов). Например, Карп Осипович в его солидном возрасте свободно доставал с земли упавший предмет, не сгибая ноги в коленях. Походка у всех свободная, раскованная, несколько (особенно у дочерей) семенящая: вероятно, так легче ходить по горам, среди которых они живут.

Клинических признаков гипонатриемии (пониженного содержания натрия), которую можно было предположить, учитывая отсутствия в диете поваренной соли, не отмечалось. Передние зубы у всех Лыковых были сохранены, на них – отложение камней (чистить зубы у них привычки не было). Речь у Карпа Осиповича правильная, понятная, у остальных Лыковых речевая артикуляция несколько нарушена, что связано не с наличием каких-либо дефектов челюстно-лицевого и дыхательного аппаратов, а, вероятно, с отсутствием большой разговорной практики и длительным чтением молитв в определенном стиле и ритме.

В психическом состоянии Лыковых отклонений не отмечалось. Они уравновешены, приветливы, доброжелательны, разговорчивы, любознательны, рассуждают логично. Непосредственны, как дети (за исключением Карпа Осиповича), смешливы (особенно Дмитрий и Агафья).

Память у всех хорошая, особенно у Агафьи. Отмечается хорошая приспособленность Лыковых к суровым условиям сибирской тайги. При нас они ходили босиком при температуре -3-5 С, свободно чувствовали себя при этой температуре в легкой одежде из конопляной ткани, копали картошку голыми руками из-под снега.

Из рассказов выяснено, что Лыковы болели в основном от травм и "надсады", иногда бывали "нарывы" (вероятно, связанные с повреждением кожи и загрязнением) и "простуды", болели зубы. Лечатся Лыковы травами: живолозник (жимолость), черника – "от живота", брусничник – "от головы", крапива – "от надсады и ударов", подорожник и "желтоцвет" – "от нарывов".

Физическая тренированность и выносливость у Лыковых высокая. Об этом свидетельствует огромный объем работы, проделываемый ими, и отдельные наши наблюдения. Так, например, когда Карп Осипович сопровождал нас из нижней избы в верхнюю – дорога шла почти все время в крутую гору – он свободно разговаривал, тогда как участники нашей экспедиции обливались потом (при минусовой температуре воздуха) и из-за одышки не могли произнести ни слова.

Питались Лыковы дважды в сутки, принимая довольно много пищи за один раз. Пища их обычно состояла из картошки, вареной "в мундирах", похлебки из горстки пшеницы, репы и нечищеной картошки. Рыбу (хариус) употребляли нечасто, вареную и сушеную; мясо очень редко (когда в ловчую яму удавалось поймать марала или лося). Широко применяли кедровый орех в натуральном виде или кедровый сок – толченый кедровый орех с водой. Хлеб – смесь муки и толченой картошки. Чай не пили, воду употребляли не кипяченую. Табак и спиртные напитки у них не в ходу – под запретом. Бани не имеют, мыла не знают, лишь иногда споласкивают руки водой (больше чисто символически).

14 августа. Прибыли в Абакан. В тот же день на автобусе уехали в с. Таштып (155 км). Ночевка в гостинице "Тасхыл" (в переводе с хакасского – "Гора").

15 августа. С утра сразу на аэродром и в 10ч.44 мин. самолетом АН-2 вылетели на Волковский участок, где геологи ведут разведку железорудного месторождения.

Под крылом самолета величественная картина безбрежной Саянской тайги. Постепенно горы увеличиваются по высоте и вот уже местами сверкают гольцы, покрытые снегом. Видны озера, маленькие и большие. Но самое красивое и самое большое, конечно, "Черное озеро", богатое рыбой. За время полета (более часа) селений практически нет, промелькнули только несколько домиков на "Горячем ключе" – минеральном источнике с лечебной водой и грязью, про который рассказывают легенды. Целительная сила его давно известна, однако добраться до него трудно и строительство курорта на нем, вероятно, дело далекого будущего.

В 11 ч. 50 мин. самолет приземляется на аэродроме геологов, устроенном на косе р. Абакана. По прямой до Таштыпа это около 200 км. Встретил нас Анатолий Иванович Ломов, буровой мастер, наш старый знакомый по экспедиции в 1980 года.

Воспоминания, обмен новостями и, конечно, спешим узнать, как дела у Лыковых. Из рассказа Анатолия Ивановича выясняем, что Дмитрий, Саввин и Наталья умерли в октябре-декабре 1981 года. Похоронили их в "колодах", выдолбленных из дерева. Причину их смерти, очевидно, нам еще предстоит уточнить в личной беседе с Лыковыми, оставшимися в живых. Когда геологи предложили дать таблетки больны Саввину и Наталье, дед сказал, что каждый живет столько, сколько ему отпустил бог и отказался от лечения.

На похороны приезжал племянник Карпа Осиповича со своим сыном. Уговаривали Карпа Осиповича переехать в Алтайский край, в лесхоз, где они живут."Кто хочет, работает в лесхозе, а кто не хочет – занимается свои хозяйством. Власти не притесняют", – говорил племянник. Однако Карп Осипович отказался уезжать.

По словам Агафьи, Дмитрий перед смертью отказался от причастия. Что это? Протест? В последнее время в семье Лыковых появились разногласия. Дед жаловался, что его не слушаются сыновья. Новую избу в основном делали сестры. По словам А.И. Ломова, при посещении геологов Дмитрий затягивал время ухода – не хотелось ему уходить от людей. У геологов все Лыковы уже спали на кроватях, а не на полу, как три года назад. Свободно ходили по поселку, даже в одиночку. Дмитрию особенно нравилось смотреть, как работает лесопилка. При очередном посещении геологов, Карп Осипович посмотрел цветной телевизор, махнул рукой и сказал: «Баловство одно, однако!"

По рассказу Ломова, у Лыковых за последние годы побывали уже многие люди: группа туристов из Алтайского края, три раза приезжали родственники (племянник пенсионного возраста с сыном), свояк (около 75 лет), какой-то богомольный, три человека из Казанского университета (записали их говор и сказали, что это выходцы из северного Урала – о речи деда), группа школьников пришла пешком через хребет, и еще было несколько человек. В июле 1983 года Лыковых навестил журналист В.М. Песков, пробыл два дня.

Кто-то в посылке прислал Лыковым "Сикстинскую мадонну" Рафаэля (вырезка из журнала). Агафья внимательно посмотрела, и сказала: "Однако не нашей веры", – и не взяла. Мадонна до сих пор висит на стене в одном из домиков геологов.

А.И. Ломов рассказывает: "Жду Карпа Осиповича в его избе. Наконец он появляется. Идет, несет полкуля паданки (упавшие кедровые шишки) и ворчит: "Вот привязался, целый день за мной ходит". Это он про медведя. Дед собирает шишки в кучу и идет к другому кедру собирать следующую, чтобы потом все сразу сбросать в мешок. А медведь тут как тут. Лапами сгребает шишки и с удовольствием их лопает.

Или еще один эпизод. Дед идет в валенках по талому снегу, лужам и воде. А под крышей у него стоят 4 пары резиновых сапог (подарок геологов). Его спрашивают: "Почему же в валенках, а не в сапогах?" Отвечает: «А так мягче».

По словам Ломова, родственники Карпа Осиповича осуждают его за то, что он ушел из мира и дети его не имеют семей.

16 августа. Ждали на Волковском участке вертолет, чтобы он подбросил нас поближе к Лыковым. Вертолет не прилетел. Пробовали рыбачить в р. Абакане на удочку и на "санки". Ничего не поймали. По словам геологов, в этом году в реке совсем нет рыбы. Ночевали в доме геологов.

17 августа. Утром прилетел вертолет МИ-8. Загружаем рюкзаки, спальные мешки, получаем последние наставления от Анатолия Ивановича, как идти к Лыковым от "болота", места посадки вертолета. С нами летит еще один человек – Вячеслав, археолог из Одессы, у которого есть несколько свободных дней и он непременно хочет побывать у Лыковых.

МИ-8 раскручивает свои 10-метровые винты и берет курс вверх по р. Абакану. Через 10 минут за иллюминатором мелькают "пашни" и избы Лыковых, сначала нижняя, а затем и верхняя, к которой мы должны будем идти. Запоминаем направление. Вертолет вскоре зависает над болотом, снижается до полутора-двух метров. Бесконечные кочки, между которых видна вода. Сбрасываем наши вещи и выпрыгиваем сами. Вихрь от винтов пригнул траву, срывает с нас шапки. Вертолет взмывает вверх и по каньону р. Абакан уходит назад. Сразу наступает оглушительная тишина. Прыгая по кочкам, перетаскиваем свои вещи на опушку леса возле болота, делим груз на две части. Одну развешиваем повыше на деревьях, чтобы не достали звери (медведь), другую – берем с собой и отправляемся к Лыковым по едва заметной тропочке.

Шли около часа и вышли к верхней избе в "Золотую долину" (так мы ее называли в октябре 1980 года, когда впервые увидели залитую солнцем в золоте осенней лиственницы). Из избы выглянуло любопытное лицо Агафьи и исчезло.

Новая встреча с Лыковыми была радушной. Агафья вспомнила, что мы были у них "осенью". Карп Осипович запомнил Льва Степановича, как "писаря Леонтия", а меня, как врача по имени Георгий (они не знают имени Игорь – нет в их святых писаниях, поэтому называли меня Егор или Георгий – "Георгий Победоносец", как в шутку говорила Агафья). Как три года назад, сразу нас начали потчевать картошкой, кедровым орехом. Карп Осипович указал на место, где можно остановиться и развести костер. На этом месте уже останавливались В.М. Песков и трое лингвистов из "Казанского города", как сказал Карп Осипович.

Разбили одну палатку, сложили в нее вещи и отправились вновь на болото за оставленными вещами. Вернулись к 16 часам.

Разговаривали с Лыковыми, читали письма, которые присылают со всех концов Союза. Интересны адреса, по которым приходят эти письма. Например: Юг Сибири, Красноярский край, г. Абакан, село Абаза, Таежный тупик (из "Комсомольской правды"). Лыкову Карпу Осиповичу. Или: г. Абакан – 662600. Поселок геологов, геологу Ерофею. Передать Таежный тупик. Лыкову Карпу Иосифовичу.

На письма отвечает Агафья, выводя крупным почерком старославянские буквы. Прошу ее написать что-нибудь мне в записную книжку. Берет шариковую ручку и четко выводит: "Игорь Павлович Назаров месяца августа 4 день от Адама лета 7491 писава Агафья". Буквы, конечно, старославянские, цифры написаны буквами, как было раньше принято (например, цифра 4 писалась буквой Д),а летоисчисление старое. Говорю: "Великая благодарность!" – и хвалю за красивый почерк. Агафья от удовольствия зарделась и по просьбе остальных членов нашей экспедиции старательно выводит свой автограф в записных книжках, делая везде одну и ту же ошибку – вместо "писала" выводя "писава".

Анисий, племянник Карпа Осиповича, прислал им "Семидесятник". Агафья, а затем и Карп Осипович читали из него молитву про Георгия Победоносца, желая, чтобы он спас нас от медведя. Подарили Карпу Осиповичу большой нож, свечи. Взял. Поблагодарил: "Благодарствую!".

Вечером хозяева приходили к нашему костру, угощали кедровым орехом. Когда несколько орешек упало на землю, Карп Осипович собрал их все до единого (тяжело они им достаются). В обращении с нами у Лыковых уже нет той настороженности, которая была заметна в прошлый приезд. Они стали проще, спокойнее. Вероятно, уже привыкли к людям и многим новым вещам, сведениям, и это не вызывает у них состояние "стресса", а только пробуждает любопытство и заинтересованность. Уже свободно берут из наших "мирских" рук различные предметы.

У Агафьи сохраняется детская непосредственность, хотя ее несколько поубавилось. Она очень критично все оценивает. Например, говорит о ненужном упрямстве Саввина: "Выкорчевывает пень и тащит его один, а это никому не нужно. Когда он уже еле ходил, говорила ему: не копай картошку, надорвешься, преставишься (умрешь) и ничего не надо будет. Не послушался. По земле ползал, а копал. Вот и плохо получилось!" По словам Лыковых, Дмитрий, или как они говорят – Димитрий, болел не долго, около недели, и умер 19 сентября 1981 года от простуды.

Саввин болел тяжело около двух месяцев и умер 7 декабря. В это время он не мог даже выйти из избы, болела спина, был стул с кровью. Наталья "простыла", перед смертью у нее было удушье ("ее давило, душило, очень мучилась"), умерла 17 декабря 1981 года (по старому летоисчислению).

Рассказывая о болезни и смерти братьев и сестры, Агафья уходит в себя, затормаживается, речь ее замедляется, слова тихие, более четкие, чем обычно, равномерные, с паузами, глаза смотрят "в себя", сидит неподвижно, мимики на лице никакой – она вся в воспоминаниях, в тех тяжелых днях, переживает заново все. Рассказ обстоятельный, со многими подробностями. Изредка Карп Осипович дополняет короткими фразами печальное воспоминание Агафьи. Внимательно слушаю, стараюсь ничего не упустить, анализирую.

Точно судить о характере болезни и причинах смерти Лыковых не представляется возможным, так как никто из медиков в это время их не видел и "истории болезни" как документа не существует. Поэтому мои заключения основываются на рассказах Лыковых, оставшихся в живых. Основные моменты, которые я выделил, были следующие. Заболели Лыковы в конце сентября, практически все в одно время.

Первым, после длительного охлаждения в воде, заболел Дмитрий. По словам Агафьи, он страдал от одышки, испытывал затрудненное дыхание, жар, озноб. Как можно заключить, у Дмитрия было тяжело воспаление легких, от которого он через неделю скончался. В эти же дни заболели все остальные Лыковы, у них так же отмечались явления поражения дыхательной системы: слабость, одышка, чувство удушья, кашель, жар.

Вероятно, легче всех болел Карп Осипович, тяжелее – Наталья, у нее отмечалось кровохарканье. Как рассказывают Лыковы, после самостоятельного лечения отваром крапивы, ревеня и "кровавика" (чистотела) состояние их несколько улучшилось. Однако тяжелая работа на холоде (копка картошки из-под снега, заготовка дров, похороны Дмитрия) вновь привела к ухудшению состояния здоровья Лыковых. У Саввина присоединились явления воспаления кишечника и кровотечение из него (вероятно геморрагический энтероколит). При явлениях полного истощения и упадка сил он умер.

Во время болезни Саввина за ним ухаживала, стирала белье в основном Наталья. Кстати, после смерти Саввина все его грязное белье, и верхняя одежда, были унесены подальше от избы и сожжены (похоже, Лыковы понимали, что это могло быть источником заразы). После Смерти Саввина состояние Натальи вновь катастрофически ухудшилось и через 10 дней она умерла.

В это же время тяжело болела Агафья и легче Карп Осипович. У них так же отмечались признаки воспаления легких. Только к концу зимы Агафья почувствовала облегчение, более молодой организм справился с болезнью.

Из сказанного напрашивается вывод, что причиной болезни и смерти Лыковых явилась какая-то инфекция, развитию которой способствовали охлаждение, тяжелая изнурительная работа и, конечно, ослабление или отсутствие специфического иммунитета. Более легкое течение заболевания у самого старшего Карпа Осиповича, вероятно, объясняется большей "тренированностью" его иммунных систем, так как он вырос и жил многие годы "в миру", при контакте со многими людьми, а значит и со многими инфекциями.

По моим наблюдениям, Карп Осипович несколько сдал, прибавилось морщин, согнулась спина. Уже нет той легкой, летящей, бравой походки, хотя он по-прежнему выглядит моложе своих лет, быстр, подвижен, физически достаточно силен. Дед предъявляет жалобы на частые боли в спине и внизу живота, ослабление слуха. Последнее, вероятно, является только маленькой уловкой старика, так как проверка слуха показала его хорошее состояние (на расстоянии около 15 метров он хорошо слышит легкий щелчок фотоаппарата). Видит Карп Осипович по-прежнему хорошо, свободно читает свои книги даже в условиях недостаточного освещения.

Цветоощущение у него так же как у Агафьи, не нарушено, цвет различает правильно. Лицо у Карпа Осиповича отечно, особенно под глазами, что, вероятно связано с укусами комаров и мошки. При волнении у него начинают трястись руки, появляется одышка до 28 раз в минуту, набухают вены на шее. Однако явных признаков легочной и сердечно-сосудистой недостаточности нет. На вопрос: "Сколько вам лет?", ответил – 82. Три года назад говорил – 84. Почему? По моим подсчетам, Карпу Осиповичу должно быть 87 лет.

Агафья несколько пополнела. Отмечается небольшая отечность век, возможно, как результат изменения солевого режима питания. (А глаза у Агаши, оказывается, серо-зеленые). Она отмечает, что зимой 1981 года было сильное удушье ("и душит, и душит, так тяжело"), в последнее время поубавилась сила, стала быстро уставать, мешает работать больная рука. Жалуется она на боли и припухлость в нижней трети левого предплечья, мышечную слабость в этой руке, нарост на кости. Наблюдается у Агафьи также небольшая припухлость суставов на кистях. Она чувствует в них, больше по утрам, ломоту, онемение. Рассказывает: "Вижу бересту на полу, беру – чувства-то нет, руки терпнут, ломота в них".

Это от тяжелой работы на холоде, в земле и сырости у нее развились явления полиартрита (воспаление суставов). Однако от обследования и нашей помощи отказалась.

Одежда на Лыковых уже не домотканая. На Карпе Осиповиче сначала был халат светло-коричневой окраски (как больничный), темные брюки из простой материи и валенки. Затем, когда он пришел к костру, то был уже переодетый – шляпа серая войлочная, куртка почти черная, штаны и резиновые сапоги "бродни". На Агафье была темно-серая рубаха, штаны и модные резиновые сапожки.

Агафья увидела лежащий на пне фотоаппарат и не пошла к нашему костру. Карп Осипович подошел и сказал, что Агафья боится нашего фотоаппарата. Мы убрали его, Карп Осипович позвал Агафью.

Ночевали в избе у Лыковых на полу (так радушно приглашали, что неудобно было отказаться). Агафья спала уже на лавке, а не на полу, как три года назад. Карп Осипович спал на "гобчике" (лавке у печи). Встали Лыковы в 7 часов утра. Между делом помолились, затем завтракали.

Накануне Лыковы варили картошку и суп (картошка-сыроежки-рисовая крупа). Съели все, из чашки выливали все до капли в ложку. Картошку макали в соль (может отсюда отечность на лице?).

Агафья учила нас, как добывать огонь. На кремень кладут трут и кресалом (кусок напильника) выбивается искра. Когда трут затеплится, его кладут между двумя угольками и раздувают огонь, а в щель между угольками вставляется лучина и она загорается. Это у Агаши загорается, а наши попытки оказались безрезультатными.

18 августа. Лыковым нужно идти в нижнюю избу сушить ягоду, добывать кедровый орех. Мы собираемся с ними.

Подарил Карпу Осиповичу голубой фонарик. Старик был рад несказанно. Глаза загорелись, заулыбался. Попросил показать, как зажигать. Попробовал сам, понравилось! Сказал: "Это от солнца, как солнце!" Спросил цену. Я сказал: "2-3 рубля". "Так не очень дорого" – констатировал дед. Оказывается, он уже в ценах разбирается! Объяснил деду, что когда "сядут" батарейки, свет будет плохой и совсем погаснет. "Как долго гореть будет, как сделать, чтобы снова горел?" – последовал вопрос. Подробно объяснил и показал. Дед остался доволен. Агафья, как бы в обмен, подарила мне пару своих старых "мокасин" из маральей кожи. Дружеский обмен состоялся, все остались довольны.

В 15 часов ушли все вместе в нижнюю избу, оставив половину наших вещей. Путь занял до перевала 35 минут, а затем спуск вниз еще 1,5 часа.

Физическую нагрузку Лыковы переносят вполне хорошо. Так, при подъеме в крутую гору в течение 30 минут с грузом за плечами частота дыхания у Карпа Осиповича составляла 32 раза в минуту, у Агафьи – 24, а учленов нашей экспедиции колебалась от 36 до 40. Пройдя двухчасовой путь по горам, Карп Осипович, не останавливаясь, тут же принялся за другую тяжелую работу, в то время как членам экспедиции требовался отдых.

По пути Агафья показала место, где в прошлом году они двое суток тушили пожар, боялись, что он пойдет до верхней избы. Тушили "до потери пульса", потом долго болели. По словам Агаши, только "дождь заостанавливал огонь".

Тропа все время идет по черничнику, брусничнику, постоянно попадаются кусты жимолости. Агафья показала нам естественные плантации бадана с удивительно крупными листьями, как у капусты. В голодные годы они собирали бадан, варили корень "в 7 водах" и ели. Используют бодан они и для покраски одежды ("лопатины").

Агафья идет по тропе метрах в 30 от Вячеслава, который курит, и выражает неудовольствие: "Дурной какой запах, дышать нечем. Бесовское занятие это!"

После перехода в нижнюю избу, Агафья угощала нас красной смородиной, орехом. Лыковы к нам совсем привыкли, держатся непринужденно, свободно беседуют. Рассказали, что Дмитрий перед смертью отказался от причастия. Лыковы трактуют это как "не хотел умирать, молодой был, жить хотел". Саввин перед смертью попросил свежей несоленой рыбы и белого хлеба с маслом. Рыбы дали, а масло с хлебом от геологов принести не успели. Наталья перед смертью завещала Карпу Осиповичу и Агафье жить в нижней избе: "ближе к людям и лучше пашни".

Дмитрий похоронен возле нижней избы за ручейком, Саввин и Наталья у верхней, вместе с матерью, которая умерла 22 года назад от голода. "Жуткий был год, неурожай страшный, даже звери все ушли" – рассказывал Карп Осипович.

Утро у Лыковых начинается со слов Агафьи: "Тятенька, благослови!" – и начинается молитва.

Едят Лыковы уже рис, гречку, особенно любят и считают полезной овсянку. Крупу присылают единоверцы и родственники. Едят 2 раза в день. Когда тяжело работают, то в обед еще едят "картошечку". Крыша избы покрыта "желобами". В расколотом пополам бревне выдалбливают посередине желоб и покрывают крышу, укладывая бревна попеременно то вверх, то вниз желобом.

Наблюдали, как Агафья пекла хлеб. В него входит сушеная картошка с кукурузой, истолченная до муки и пшеничная или ржаная мука в соотношении, примерно, 6:1. Хлеб у Лыковых бывает насущный (обычный, каждодневный) и праздничный, он белее насущного и сделан бубликом.

"Баской" – новое слово, услышанное от Лыковых, означает "хороший" в превосходной степени.

К вечеру Вячеслав собрался идти к геологам. Уговаривали на ночь не ходить, но, ссылаясь на недостаток времени, он все же ушел. На душе что-то неспокойно – до геологов километров 20, а светлого времени осталось часа четыре. Да и одному без оружия по незнакомой тайге ходить совсем не безопасно. Как-то дойдет?

Ночь спал с Львом Степановичем в палатке (стараемся отделиться от Лыковых, чтобы не занести им инфекцию), которую мы установили недалеко от избы, в 4-5 метрах от обрыва скалы. Почти весь вечер и ночь лил дождь.

19 августа. После завтрака члены нашей экспедиции пошли в верхнюю избу за оставшимися вещами. Карп Осипович благословил нас в дорогу. Сами Лыковы остались в нижней избе.

Идти налегке было не так тяжело, несмотря на почти беспрерывный подъем в гору. Да, вероятно, и мы уже втягиваемся в нагрузки. Погода с переменным дождем весь день и вечер. Но мы, кажется, уже привыкаем к мокрым ногам и одежде. Идя налегке, хорошо видишь, какая первозданная красота вокруг!

Прейдя в избу, фотографировали ее интерьер, предметы и одежду. В избах Лыковых прорезаны новые дополнительные оконца. По середине избы стоит палка с металлическим трезубцем на конце – это приспособление для лучины, называется "светлец". Труба на избе деревянная, выдолбленная колода, обмазанная изнутри глиной. На глаза попадается стамеска Лыковых еще дореволюционных времен с клеймом какого-то Петрова.

В избе я насчитал 18 священных книг. Есть совсем старые, буквально истлевшие по краям. Какая-то толстенная старая книга стоит на "божнице" и, вероятно, много лет не открывалась – вся в пыли, почернела. Две иконы очень запыленные: на одной изображен Христос, другая настолько темная, что не разберешь, что там нарисовано. На большинстве книг нет года издания, но вот на двух находим: "Псалтырь" в кожаном переплете напечатан в Московской старообряднической книгопечатне в лето 7423 года; "Лицевая книжицы" (рассказывает о том, что и как будет после смерти) – напечатана в 7419 году.

В избе все вперемешку – старые, сделанные Лыковыми, вещи и подаренные "цивильные" (7 топоров, много ножей, ножниц, свечей, напильников, проволоки, эмалированной посуды, несколько пар резиновых сапог и др.). Агафье подарили цветной зонтик, а он ей совсем и не нужен – лежит под крышей. На окне в берестяном туесе растет какой-то цветок – Агафья посадила.

Под крышей висят прекрасные камусовые лыжи, сделанные Агафьей из ивы и ели.

Представляю, как волнуются сейчас Лыковы, что мы одни в их избе – еще наделаем "богу неугодных дел". Но, мы, конечно, стараемся ничего не трогать руками и не менять заведенный порядок вещей.

Вспоминаю, как вчера утром Агафья вышла из избы, с умилением посмотрела на огромный бардовый мак и сказала: "За нось светок вырос!" За ее спиной Карп Осипович солидно, на низкой ноте, констатировал: "Баской!"

Эльвира Викторовна сегодня нарисовала этюд "Усадьба Лыковых". Здорово!

Ночевали в избе Лыковых, затопив печку "железку". Под утро проснулся из-за того, что вся изба в дыму – в печке осталась головешка. Повторилась история трехлетней давности, когда мы чуть не задохнулись. Странная печка!

20 августа. Как всегда, встали с Львом Степановичем в 7 часов. Костер, чай, разговоры. Остальные спят. В 8ч.30 минут Эльвира Викторовна забегала вокруг, ищет место для рисования. Нашла, не стала даже завтракать, с головой ринулись в работу.

К вечеру ушли в нижнюю избу. Шли с грузом, но довольно легко. Привыкаем к нагрузкам. Поясной ремень уже застегнут на последнюю дырку.

Вечером Лыковы пришли к костру. Интересный разговор про медведя, полеты на Луну. Держатся свободно, раскованно. В разговоре слышим непривычные для нас слова и фразы. Например: "убрался, преставился" – умер; "погаркай" – позови; урядник; ящик; сходить куда-нибудь "обыденком" – пройти путь за один день туда и обратно; "крыльце" – низ спины; "эдак" – да, так. "Понудилась (была нужда) – принесла воду из ручья " – говорит Агаша. "Пограна (пограничники) все дома сожгла" – Карп Осипович рассказывает о насильственном выселение их с Лыковской заимки (первоначальное их место жительство на р. Абакан) "На честь поставили" – хорошо угощали и встречали, слова Карпа Осиповича о посещении поселка геологов. "Скляница" – бутылка. "Женимый" – женатый. "Мутят к своему" – продолжают говорить неправду. "Покусились на рыбу, а пришли ни с чем" – хотели поймать рыбу, но не вышло. "Льгота была" – легкая жизнь была. "Смертная одежда" – ткань, запасенная на случай смерти. "Огненная дурь" – водка. Карп Осипович рассказывая о хорошем человеке, говорит: "Водкой не зашибается, художеств за ним нет".

Карп Осипович объясняет: "Спасибо говорить не надо, так как раньше был идол Бо, а поклоняться идолу не гоже!" По словам Карпа Осиповича, однажды, когда он ругал детей, Дмитрий сказал: "Каков учитель, такие ученики!" Какая дерзость! Протест?!

Днем мы занимались капитальным устройством: поставили еще одну палатку, соорудили навес, а под ним стол, чтобы было где хранить продукты, поесть и посидеть-поболтать в дождливую погоду.

На пашню Лыковы набросали веток березы и кедры. Спрашиваем: "Для чего?" – Отвечают: "Для удобрения". Вероятно, это не плохой способ удобрения. Например, одни и те же семена картошки Лыковы садят уже более 40 лет, а картошка такая же хорошая, как и раньше.

У Лыковых живут две кошки и один кот (подарок геологов). Они им очень рады. Раньше очень большую часть урожая растаскивали мыши и бурундуки, несмотря на то, что для них постоянно сооружали различные ловушки ("плошки"). Сейчас этих грызунов успешно уничтожают кошки. Я вспоминаю, как три года назад мы ночевали в избе Лыковых, так ночью мыши буквально ходили по нам, а сейчас их не слышно.

Интересно, что две кошки самостоятельно путешествуют из одной избы в другую, а ведь это около 8 километров по глухой тайге через горы. Причем, часто эти путешествия они совершают ночью. Кошки часто остаются одни, когда Лыковы уходят в другую избу, и, судя по всему, не страдают от голода – выглядят гладкими и сытными. Лыковы очень нежно относятся к ним, играют с ними как дети, гладят, ласкают, спят с ними. В общем, это равноправные члены их семьи.

Агафья сама шьет "лапатину" на осень из серого магазинного материала, присланного родственниками. Шьет быстро, умело, кроила тоже сама. Хвалим за хорошую работу – смущенно улыбается, но заметно, что очень довольна.

Агафья подарила Эльвире Викторовне крестик из белого металла, чуть больше, чем подаренный мне три года назад Натальей. Агафья и Карп Осипович уговаривают Эльвиру Викторовну остаться у них: "Будем картошку копать, шишковать".

Николай Михайлович просил Агафью показать больную руку. Рассмеялась и отказалась. Потом говорит Эльвире Викторовне: "Был бы Николай Михайлович христианским врачом, я бы показала". Вероятно, это надо понимать так, что помощь крещенного врача одной с ними веры они бы приняли. В разговоре выясняется, что Лыковы не признают знахарей и волхвов. Агаша говорит: "Какая польза от волхования? Тело целит, а душу губит!" Узнав, что у меня разболелся зуб, Агаша мягко подтрунивает надо мной, изрекая: "Врач, да исцелится сам!" Какие фразы! Сразу чувствуется, что Агаша многое помнит наизусть из святого писания.

21 августа. Воскресенье. Лыковы отдыхают. Агафья надела черный платок с яркими цветами, на голове укрепила лестовку (предмет для молитвы, вроде четок, сделанный ею самой из позвонков хариуса). Яркое, солнечное утро. Нашел очень красивое место. Сразу за избой Лыковых отвесная скала и с нее открывается чудный вид на каньон Абакана. Между камней положил дощечку, за спиной две рядом стоящие березы – сижу как в кресле. Сегодня собираемся на рыбалку, а пока есть свободное время, записываю некоторые свои наблюдения и впечатления.

Агафья говорит, что они пришли на место нижней избы (там, где мы сейчас находимся) 38 лет назад. Агафье тогда было 2 года, родилась она 29 марта, а крестили ее 3 апреля. Пришли они со стоянки, которая была у них на речке Еринат (она впадает в р. Абакан выше "Щек" километрах в шести в семи). Из избы на реке Еринат ушли потому, что их там кто-то обнаружил. Перебирались на новое место уже зимой.

Весь свой скарб и запасы продовольствия (картошки хватило на три года, пока не возделали новые пашни и не получили хороший урожай) перевозили на нартах. Почти всю первую зиму, пока не срубили избу, жили в шалаше. Это надо только представить! В условиях жестокой зимы, в тайге, с маленькими детьми жить в шалаше!

Родители Карпа Осиповича были большими путешественниками. Они побывали в Казахстане, Монголии, Китае, Туве, а на р. Абакан они пришли из Алтайского края. Далее путь Лыковых был таков: "Лыковская заимка" (150 км ниже по р. Абакану на речке Кануй, напротив "Горячего ключа"), прииск "Лебедь" (на границе с Алтайским краем), затем "Каир", развилка "Еринат" и теперешнее место ("Лыковка", как мы его в шутку называли).

Рыбу Лыковы раньше ловили "запрудами" и "мордами", сейчас им двоим это не по силам – ловят удочкой на червя. Кедровые шишки чистят руками, а затем откатывают валиком в лотке.

Спрашиваю Агашу: "Что значит причаститься?" – отвечает: "Это нужно взять в рот три ложки богоявленой воды. Вода берется из родника после вечерней службы и оставляется в берестяном туеске на "божнице" или в пути, можно молиться на Восток, откуда пришел Христос. По словам Агафьи, существует молва "на сохранение" (например, от медведя) – "господь своей силой отвратит!". В одной из молитв Агафьи улавливаю слова: "Девицей прожить помоги, замуж не желаю!" Агафья говорит: "У каждого человека есть душа, у животных – нет! Кто смешался с такими-то людьми (понимай – с "мирскими"), например, съел сгущенку, нужно замаливать грех 6 недель. Самый большой грех – убийство, блуд, прелюбодеяние. За убийство человека "лежит покаяние 20 лет". Спрашиваю: "Агаша, почему лес зеленый, береза белая?" Отвечает: "Бог сотворил на потребу!"

Объясняя свои позиции, Карп Осипович изрекает: "Надо крепко держать душу среди соблазнов, поэтому нельзя выйти в мир" (вероятно, не так уж крепки эти позиции, если боится соприкосновения с миром!).

Агафья рассказывает, что обутки берестяные (обувь) ее научил делать "тятя", но их очень тяжело шить ("руки надсадила"). Сейчас их уже не делают – "тяжело очень ходить, на лыжах не уйдешь". Ходят сейчас в "пимах" – валенках, на руках катанных.

Сооружение, при помощи которого долбят сухую картошку для хлеба, называется "пест на очипе". Однажды нам разрешили на нем поработать, но только после того как мы вымыли руки в ручье. Нелегкая это работа!

Во втором часу дня пошли на рыбалку к р. Абакану по новой тропе. Три года назад ее совсем не было. Спуск очень крутой, особенно в начале. Через 25 минут мы у Абакана, там, где впадает ручей ниже "Щек". Эльвира Викторовна начала рисовать "Щеки", а мы с Николаем Михайловичем пробовали рыбачить в разных местах. Совершенно ничего не поймали, река как мертвая.

Только набродились по холодной воде, я даже зачерпнул в сапоги, и утопил большую новую спиннинговую катушку. Около 9 часов вечера, с пустыми руками вернулись в нижнюю избу. Подъем к ней занял 27 минут, почти столько же, как и спуск. Путь дается уже значительно легче – сказывается тренировка. Кругом величественная первозданная красота! День был солнечный и даже жаркий.

Вечером Агафья услыхала наш разговор, что у нас мало хлеба и тут же принесла несколько ломтиков своего. Вчера она тоже угощала нас хлебом. Съел полтора кусочка кисловатого, с вкрапинами картошки, хлеба. Не очень вкусно, но есть можно! Несколько напоминает по вкусу наш ржаной.

Агафья переписывает "Канон" голубым фломастером. Красиво выводит буквы, с удовольствием читает и показывает нам. При нас "Канон" пишет по памяти. Из шести подаренных фломастеров ("пишущие палочки"), Агафья выбрала два – голубой и красный. Красным пишет заглавные буквы, остальные голубым. Карп Осипович смеется над тем, что люди сочинили, будто бы Агафья и Дмитрий не его родные дети, а его брата Евдокима. "Но ведь Евдокима убили раньше, чем родились Агафья и Дмитрий", – говорит он. По словам Агафьи, Наталья была ее старше на 8,5 лет, Дмитрий – на 2,5 года, а Саввин – больше чем на 10 лет. Получатся, что 3 года назад, когда мы спрашивали Лыковых о возрасте, он был завышен у всех на 3-5 лет. Почему?

По рассказу Лыковых, Ксения, жена Евдокима, умерла на Каире. Она собиралась в гости к Лыковым, вышла на крыльцо, присела на завалинку и тут же умерла. Когда Лыковы пришли их проведать, то обнаружили Ксению на завалинке уже всю разложившуюся. Дочь Марфу они нашли в ягоднике полуживую от голода. Через несколько дней Марфа умерла. В с. Верх-Таштыпе у Лыковых есть дальний родственник, который жил с ними на "Лыковской заимке" (километров 150 ниже по Абакану, откуда их выселили насильно) – Федор Иванович. Он на два года младше Карпа Осиповича и знает все про жизнь Лыковых. Наталья родилась на "Лебеде" – это прииск в Алтайском крае. Но сами Лыковы говорят, что золота не мыли, а занимались земледелием.

По словам Лыковых в тайге водиться рысь, но в последнее время ее стало мало. Одно время жили четыре волка, одного Дмитрий поймал на рысью ловушку, и все Лыковы долго гадали, что это за диковинный зверь такой. Потом Карп Осипович вспомнил, что этот зверь похож на волка, о котором ему когда-то кто-то рассказывал.

Лыковы рассказывают, что зимой у них жил человек, Анатолий Павлович Ромашов, который выдавал себя за верующего. А вероятнее всего это был самый настоящий шизофреник, по крайней мере, это явствует из рассказа Агафьи и Карпа Осиповича. Про этого человека Карп Осипович сказал: "Однако не нашей веры!" – и не допустил его читать вместе молитвы.

Наблюдаю за хлопотами Агаши по хозяйству, как она все быстро и ловко делает, я пытаюсь понять, кого она все время мне напоминает. Вот она в своем рубище и башмаках-мокасинах возиться у костра, что-то помешивая в котелке самодельной деревянной ложкой на длинной ручке. Лицо спокойно-отрешенное, руки, перепачканные сажей, быстро и ловко делают свое дело. И в памяти вдруг всплывает картинка из сказки Шарля Пьеро. Да ведь Агаша "Золушка" и по одежде, и по виду, и по нескончаемой работе, которую она так умело и безропотно выполняет и, конечно, по внутренней доброте своей.

Агафья, рассказывая о посещении поселка геологов, говорит: "На Каире дух-то от трактора шибко нехороший". Беседую с Агафьей о том, чем они лечатся. Выясняю, что она знает более трех десятков лечебных растений, способы их приготовления и применения при тех или иных состояниях и заболеваниях. Но лучше всех, по словам Агафьи, знала лечебные травы Наталья.

Вот некоторые травы, которые употребляют Лыковы. При рвоте можно пить "крововик" (чистотел). При запорах употребляют ревень ("шибко проносит" – Агафья) и варенный "орешный сок" (способ приготовления: в ступе толкут кедровый орех, заливают водой из ручья и варят). После приема ревня нужно "беречься" – неделю ничего не делать ("сильно распускает" – Агафья). Полезно пить также "лапушник" (вероятно, репейник) голубой и беленький, лучше голубой, он растет только на высоких горах. Крапиву пьют от удара, увечья, надсады, испуга и многого другого. Лыковы признают крапиву как одно из самых лучших средств при различных заболеваниях, но считают, что после ее приема также надо "беречься" в течение трех дней.

"Папороть" (папоротник) – отвар пить от испуга, можно положить смоченную им тряпочку на голову. После этого нужно спать и чтобы никто не мешал.

"Бодан" – пьют отвар корня или сухого листа от расстройства кишечника. Его можно употреблять и в пищу, отваренный "в семи водах" или вымоченный в ручье около месяца. Агаша рассказывала, что в голодные годы съедали почти всю "плантацию" бодана, расположенную недалеко от их избы. Когда нечего есть, то можно "Марьин корень", предварительно отварив его "в четырех водах".

На островах Абакана много костеничника – отвар его пьют при "надсаде" (по словам Агафьи, "надсада" – это "когда делаешь через силу"). На речке же есть трава "от грыжи" – круглый лист, желтый цвет. От грыжи можно применять также "порфовки" (грибы-дождевики) – смочить пыльцу и пить. "Порфовками" лечили маленького Дмитрия от грыжи. По словам Агафьи, это ему помогло. Но нужно опасаться – "если пыль попадает в глаза, плохо будет со зрением".

"Пуповник" – лечебная трава, применяется, "если пуп с места уйдет, жилы не на месте, или совредены, если тяжело поднимать". Растет на горах. Эту траву можно есть сырую или бросить в кипяток и напиться. Если много есть, то могут быть "колотья в жилах". После приема "пуповника" нужно месяц "беречься".

Раны или порезы хорошо смазывать или заливать смолой ели, пихтовой серой. Агафья: "Ольховые шишки – от простуды, зверобой – полезен при многих болезнях, жимолость – употребляем при болезни живота".

Чай Лыковы не употребляют. Как говорит Агафья: "Ране пили холодную ключевую воду, теперя с травами – смородник, брусничник, пихтач". Пихтач пьют при тяжелой работе, при болях в спине и пояснице.

Зимой воду у верхней избы набирают из речки, она не везде замерзает – несется среди камней с крутой горы, в нижней избе – рубят прорубь в ключе. Бани у Лыковых нет, но они признают ее целесообразность.

Спрашиваем Агашу, играла ли она когда-нибудь в куклы. Смотрит со смущенной улыбкой – не понимает о чем идет речь. Поясняем. Отрицательно качает головой. Потом, вспомнив, радостно улыбается: "Клубок ..." (нужно понимать так, что играла с клубком конопляных ниток). Комок жалости подкатывается к горлу. Ведь это только представить надо, что ребенок никогда не играл в детские игры и не имел своих кукол и игрушек. Жутко подумать – детства-то и не было!

22 августа. Утро яркое, солнечное, просто чудесное! После завтрака вытаскиваем из-под скалы лесоматериал для пристройки к избе. Лыковы согласились перебраться в нижнюю избу, но она заставлена различными коробами и туесами, поэтому нужна пристройка, чтобы все это перенести туда и тогда в избе будет не так тесно. Лесоматериал заготовили лесники, но вертолет сбросил доски, брус, заготовки к окнам, дверям не на пашне, а на крае скалы и все это улетело вниз под скалу. Больше половины переломалось. Работали почти до двух часов, изрядно устали, но вытаскали все.

На ручейке выкопали яму, вернее не выкопали, а руками вытащили много камней. Помылись по пояс холодной водой. Какое удовольствие! А день яркий и жаркий, как в разгаре лета. Как умиротворяюще-жутковато кругом, только где-то вдалеке шумит ручей. Первозданная величаво могущественная природа!

Сегодня Агаша, так мы ее сейчас все зовем, и это ей нравится, вновь рассказывала мне про лечебные травы, которые они употребляют. Слышу названия: золотой корень, медуник, шиповник, черника, ручанки, можжевельник, багульник и др.

Около трех часов дня с Каира (речка Каир-су впадает в р. Абакан напротив поселка геологов на Волковском участке, поэтому сам поселок называют "Каир") пришли двое геологов, одна студентка-практикантка и мастер Абазинского рудника Николай Петрович Пролецкий, 30-32 лет. Опять гостям устроен радушный прием, угощение кедровыми орехами.

В конце дня Карп Осипович повел нас к скале, в расщелине которой зимой жил медведь. Он наделал им много бед – разорил лабаз, поел много продуктов, приходил даже в избу. Медведя этого они в следующее лето подстрелили, а не убили, из самострела, настороженного на тропе. Геологи Лыковым подарили старую берданку, вот они и использовали ее против медведя, а то "не было никакого спасу". Раненого медведя загрыз другой медведь. Расщелина эта совсем не далеко от избы, выше в гору. "Пещерный медведь" зимовал в этой расщелине, закрытой с тыла, как в крепости. Николай Петрович и Лев Степанович тайно фотографировал деда. Он или действительно не замечал фотографов или делал вид, что не замечает.

После посещения медвежьего логова, Агаша повела нас через верхнюю пашню, показывая яму для ловли марала, лося или сохатого. По горам Агаша идет быстро и как-то очень ловко, едва за ней поспеваешь. Мы уже тоже чувствуем себя на тропе лучше. На самой вершине горы, на перевале вырыта большая яма (глубина 3 м, ширина и длина около этого). И это на скальной породе! Стенки ямы укреплены тоненькими бревнышками, очевидно, чтобы зверь не мог зацепиться за камни, торчащие из стены и вылезти из ямы. Сверху яма застилается прутьями и мхом. Когда в яму попадает сохатый, то его убивают сверху ножом, привязанным к длинной палке. Яму рыли Агаша и Наталья в течение трех дней.

Представляю эту адскую работу для хрупких, маленьких существ! Агаша говорит, что братья им в хозяйстве мало помогали. А сама она молодец! Все умеет делать: шить лопатину, обутки, ставить плашки (капканы), собирать ягоду и травы, копать картошку, лазить за шишками на кедр, делать лыжи, прясть ткань, читать, писать и многое, многое другое.

Агаша очень боится фотоаппарата. Говорит, что это большой грех и разубедить ее невозможно. Рассказывает, что когда они были у геологов в гостях на Каире, то на коленях просили не фотографировать их, иначе они ничего не будут есть и умрут в искуплении этого греха. По словам Агаши, геолог Галина их все-таки тайно сфотографировала, за что они на нее в большой обиде. "А один затаился в кустах, в чаще и тоже нас сфотографировал. А ведь из чащи на человека нападает только зверь!" – рассказывает Агаша, имея ввиду известного корреспондента. С нами к яме ходил мастер из Абазы Николай Петрович, пытался фотографировать Агашу (возможно, он еще не совсем уловил, что она этого очень боится и по ее мнению фотографирование является тяжелым грехом). Она так волновалась, пряталась, закрывалась платком и даже падала на землю вниз лицом. Пришлось все попытки получить фотографию оставить до лучших времен.

Агафья, поясняя, почему она боится фотоаппарата, говорит: "Фотография – вражья хитрость. Святые пророки все описали и предвидели все". В унисон Агафье дед рассказывает: "У кошки родились котята, пять штук. Василий Михайлович сфотографировал котят – они и померли!" Агафья продолжает: "Опасаться надо трех вещей: карточек (понимай – фотографии), присяги звериного образа, наипаче всего – душегубной печати". Насколько я понял, душегубная печать это, к примеру, трудовая книжка или паспорт – "от них нет спокояния, они отнимают свободу".

Николай Михайлович подарил Агаше красный платок с крапинками. Она его выстирала в ручье и обещала носить.

Агаша показала грибы "решетники", которые они варят и пекут. Я собрал ей штук пять и попросил взять их. "Из чужих рук нельзя" – был ответ. Тогда говорю ей: "Помой их в воде, в ручье и тогда их можно есть". Она согласилась, но пока грибы лежат разложенные на тряпице у двери избы. Будет варить или нет?

Агаша говорит, что они пили отвар золотого корня. Кто-то на Каире им сказал, что его нельзя принимать, когда человек сильно болеет. А они давали его Дмитрию незадолго до смерти. Это сильно смущает Агашу: "Не сделали ли хуже?". Я, как мог, успокоил ее.

К вечеру один геолог и студентка ушли назад на Каир, один (Павел Михайлович) остался до завтра. Николай Петрович собирается пожить с нами несколько дней. Оставшийся геолог, оказывается, из семьи староверов, и Карп Осипович сразу нашел с ним общий язык.

С Агашей у нас сложились самые сердечные отношения. Это дитя природы очень многое знает и помнит, она добрая и отзывчивая. Все время нас чем-нибудь угощает. Сегодня к обеду вновь принесла хлеб. Невольно рождается к ней симпатия и большая жалость. Агаша логична, критична в своих рассуждениях. Свою правоту мягко отстаивает, используя логически правильные предпосылки. Иногда спорит даже с "тятей". У обоих Лыковых, особенно у Агафьи, хорошо развито чувство юмора. У Карпа Осиповича сохраняется хорошая память, а у Агафьи она просто великолепная. Поразительно, сколько она помнит! Например, она называет по имени и отчеству всех людей, которые когда-либо к ним приходили или которых они видели у геологов в поселке. Толстенные "святые" книги она помнит почти наизусть.

Вечером подул ветер, потянули тучки. Вероятно, погода вновь испортится. Лев Степанович читает Лыковым "Таежный тупик" В.М. Пескова и статьи Журавлева, написанные о них. Карпа Осиповича очень взволновало предположение о том, что он убил своего брата, и взял его красавицу-жену. Карп Осипович с волнением сказал: "Под виной мы не были, это неправда, а в верхнем Таштыпе есть свидетель, как убили Евдокима и у него уже наводили справки". Дед так разволновался, что у него тряслись руки и прерывалась речь. Пришлось его успокаивать.

Вечером, уже в первом часу ночи, к костру подошла Агаша, а затем Карп Осипович и рассказали нам, что Павел Михайлович (рабочий геологической партии) просил остаться у них на осень и зиму. Обещает помочь им шишковать и копать картошку, заготовить дрова. "Хочу с вами посоветоваться" – сказал Карп Осипович. Приятно было отметить, что Карп Осипович обращается к нам как к своим близким людям. Мы, конечно, посоветовали присмотреться к этому Павлу, "испытать" его (говоря словами Карпа Осиповича). "Надо посоветоваться со Львом (он уже спал)," – сказал Карп Осипович и мы пожелали друг другу спокойной ночи. Но, вероятно, для Карпа Осиповича ночь была не очень-то спокойной – уж так он был взволнован. Как только рассвело, он проскользнул в палатку Льва Степановича, чтобы посоветоваться.

23 августа. Утром у меня состоялся интересный откровенный разговор с Павлом Михайловичем. Вероятно, он не плохой парень (34 года), не женат, водку не пьет, наверное, искренне хочет помочь Лыковым, а так же подзаработать на орехах и охоте (об этом он прямо говорит). С практической, крепкой мужицкой хваткой он уже даже прикинул, что и как будет делать, где ставить капканы, где прокладывать охотничьи "путики". Вероятно, он, так же, как и Лыковы, старообрядческой веры.

Почти весь день, с перерывом на обед, валили березы (более десяти штук) и пилили их на дрова. Павел Михайлович уважительно распоряжался. Чувствуется у него крепкая крестьянская закваска. К вечеру он ушел на Каир к своему начальству за разрешением остаться у Лыковых.

В обед Агаша принесла нам сваренные "решетники", которые я вчера собрал и отдал ей. Угостила нас и по моему настоянию часть оставила себе. Все-таки она приняла их из "мирских" рук! При варки грибы превратились из желтоватых в красно-коричневые. На вкус очень хороши! Хотя я довольно неплохо знаю грибы и люблю их собирать, но до сих пор "решетники" мне не попадались. Нужно посмотреть в книгах, может быть, официально они называются и не так.

Агаша сегодня показала, а вернее выполнила обычную работу, как собирают шишки. Она подошла к кедру, сняла свои "макасины", осталась в толстых, плетеных из конопляных ниток, носках и за несколько секунд оказалась на верхушке кедра. Скорость была просто ошеломляющая! Специальной палкой с рогулькой она начала сбивать шишки. Так же мгновенно она спустилась с кедра, как по гладкому шесту. Вот это класс! За день Агаша слазила более чем на пятнадцать кедров и набрала два мешка шишек, и это, не считая многой другой работы.

Два дня назад облюбовал себе место на краю скалы за избой Лыковых. Отсюда открывается величественная панорама каньона Абакана. Могущество и необъятность, красота первозданная! Здесь хорошо думается, здесь и пишу эти заметки.

Вечером Агаша разожгла небольшой костерок возле входа в избу. Он устроен между камней и на нем Агаша варила "пихтач", чтобы напоить деда, у того разболелась спина. Пока пихтач и еще какое-то варево готовилось на костре, начались "медвежьи" рассказы Карпа Осиповича и Агаши. Десятки случаев встреч с этим зверем рассказаны были с неподдельным народным юмором, живо и интересно. Из этих рассказов следовало, что медведь – это умный, очень сильный, коварный и злой зверь, не останавливающийся ни перед чем.

24 августа. У Николая Михайловича отпуск подходит к концу. Сегодня ему нужно выходить из тайги к геологам. Около двух часов дня ушли на Каир с ним и Николаем Петровичем (последний любезно согласился сходить со мной "за компанию" – об этом его попросил Лев Степанович).

Путь занял 2 часа 50 минут. Тропка идет по каньону Абакана, несколько раз приходится вброд переходить реку. Местами на каменистых россыпях ("курумниках") и косах тропа теряется, но заблудиться трудно – кругом горы, в сторону не уйдешь, путь один – вниз по реке. Горы состоят из туфов и порфиритов, сланцев и песчаников. Местами попадаются следы маралов – то отпечаток копыта на земле, то объеденные и сломанные ветки. На песчаных косах видны и следы хозяина тайги – медведя. Вода в Абакане очень красивая, прозрачная с чуть матовым оттенком, на мелких местах слегка зеленоватая, а на глубоких ямах почти малахитовая. Кругом красота! В конце пути небо затянуло тучами, громыхнул гром, полил дождь – разразилась гроза! Промокли, но поселок геологов уже близко.

Вечером у геологов баня! Ломаем свежие березовые и пихтовые веники – и в парную! Завтра Н.М. Гудыма остается здесь, чтобы улететь первым же попутным самолетом или вертолетом, а мы с Николаем Петровичем уйдем обратно к Лыковым. А сегодня после бани спим в чистых постелях на панцирных сетках. Блаженство!

25 августа. После завтрака мы с Николаем Петровичем, прихватив пять булок хлеба, три банки тушенки, 1 кг сахара и трое "верхонок" (работы у Лыковых хватает, а руки у нас "нежные"), отправляемся в обратную дорогу. Вновь идем по песчаным и каменистым косам, прыгаем по камням и курумникам, бредем вброд через Абакан. Тропа временами теряется (три года назад ее совсем не было), находим, идем вперед. С нами увязалась лайка геологов по кличке "Каир", чему мы очень рады. С собакой в тайге, конечно, спокойнее. Через три часа мы вновь у Лыковых.

Весь день ремонтируем лабаз, а вернее пристраиваем еще один отсек к уже имеющемуся. Агаша, как заправский прораб-мастер, руководит нами. Удивительна ее практическая хватка! Она все знает и умеет – и как разметить, и как построить, как пилить и как гвоздь забить, и все остальное. Требует только высокое качество работы, конечно, мягко и в вежливой форме. Вот бы ее контролером на какой-нибудь завод или начмедом в больницу, а нашим студентам бы хоть немножко ее практической хватки и умений. Вечная проблема – как научить студентов практическим навыкам? А здесь сама жизнь, борьба за существование принудили Агашу, как и остальных Лыковых, овладеть всем необходимым на практике.

Агаша четко реагирует на любую шутку и тут же отвечает улыбкой или заливисто смеется, прикрыв рот платочком. Например, строим лабаз, говорю Агафье: "Давай напишем объявление для медведя красным или голубым фломастером – Не влезай, убьет!" Хохочет взахлеб, понимая всю абсурдность данного предложения. Потом отвечает: "Дак не грамотный!" И вновь заливисто смеется.

Лыкова младшая очень отзывчива. Увидев, что я расстроился, потеряв крестик, подаренный мне три года назад Натальей, она пошла в избу и вернулась с новым крестиком. Тут же сделала гайтан (веревочку) из конопляной нитки для крестика и надела мне на шею. А в придачу дала запасной клубок ниток из конопли, чтобы можно было сделать гайтан, когда сотрется старый. Надпись на крестике гласит: "Царь славы ИЕСУС ХРИСТОС – сын Божий. Да воскреснет Бог и разыдутся врази его и да побежат от лица его".

Во время работы над лабазом Агаша как-то сблизилась с нами и даже дала осмотреть больную руку. При обследовании в области сухожилий лучевого сгибателя кости и плечевой мышцы отмечается припухлость, здесь же при движении мышц, появляется крипитация (хруст).

Поставлен диагноз: крипитирующий тендовагинит (воспаление сухожильных влагалищ). Наложена тугая иммобилизирующая повязка. На нее Агаша согласилась после того, как сама вымочила бинт в ручье и высушила его. Это принесло ей некоторое облегчение. Вероятно, данный факт, а также наша практическая помощь Лыковым (пилка дров, постройка лабаза и др.), вызвали доверие Агафьи к нам, к "нехристианскому" доктору и вечером мы уговорили Агашу полечить руку (невероятно, но факт!).

Растопили на костре в жестяной баночке свечи и сделали стеариновые аппликации на руку. Боялась Агаша очень-очень, но все-таки дала наложить повязку. Но вначале нам пришлось долго убеждать ее, что растопленные в жестяной баночке и "прожаренные" на костре свечи "чистые", еще "лучше, чем мытые в ручье". Попутно я подсчитал пульс у Агаши, он вначале был 84 удара в минуту (вероятно, она волновалась), а затем стал реже – 70 уд/мин., ровный, хорошего наполнения, не напряжен.

Всю ночь тайга тревожно шумит, по каньону Абакана дует сильный ветер. Осины шелестят, как будто идет дождь. Ночью было довольно холодно. После ухода Николая Михайловича, мы с Львом Степановичем имеем по персональной палатке. "Каир" устроился у меня в ногах у палатки.

26 августа. Утро довольно холодное. Уже явные приметы осени: много красного и желтого на земле, кое-где желтеют осины и березы. С каждым днем все краснее брусника, утром поел ее с удовольствием, благо ходить никуда не надо – она под ногами. Комаров почти не стало, но много мошки.

После завтрака снова строим лабаз. Валим лес, пилим, таскаем на своих спинах, подтесываем и подгоняем бревна. Одним словом, осваиваем смежные специальности лесоруба, плотника, грузчика и др.

Дед второй день занимается, на наш взгляд, ненужной работой – выкорчевывает пни, убирает камни возле избы. В нашу работу он практически не вмешивается. Присматривает за нами Агаша. На лабазе полно запасов сухой картошки, сухариков и хлеба, кедровых орехов. Имеющихся запасов, по-моему, хватит на несколько лет. В хозяйстве Лыковых довольно много беспорядка и нецелесообразности, часто заметна безалаберность – то, что достается с таким трудом, гниет и пропадает.

В своих решениях Карп Осипович упрям, даже когда это явно нецелесообразно. Агаша же дельные предложения принимает как надо и даже спорит с "тятей". Агаша рассказывает: "Когда делали лобаз у ручья, тятя одну доску выстругал, да и та косая, еле приладила".

Эльвира Викторовна и Лев Степанович спросили разрешение у Карпа Осиповича нарисовать его портрет красками. Он вежливо, чисто дипломатически, отказался: "Здоровье-то у меня плохое. Сегодня здесь, а завтра там".

Сегодня Агаша долго рассказывала нам, почему нельзя фотографироваться и когда будет конец света. По ее словам, 9 лет еще будут спокойными, а дальше не известно, что будет. Восьмитысячного года вообще не будет (сейчас по их летоисчислению 7491 год).

Весь день достраивали лабаз. С утра Агаша даже не подходила к нам. Вероятно, молилась, делала свои дела, обедала. Обед – это они едят первый раз, он может быть и в 11 и в 15 часов. После обеда Агаша пришла посмотреть на нашу работу и осталась довольной: "Добре, добре!" К вечеру похолодало. Когда мы уже заканчивали крыть крышу лабаза, пошел град! Пришлось укрыться от его ударов под крышу. Чуть позже стало так холодно, что изо рта шел пар. Вот они какие, Саяны! Лабаз закончили строить к вечеру полностью.

Замечаю, что твердого распорядка дня у Лыковых не существует, он меняется в зависимости от конкретных условий (праздничные или будние дни, необходимость проведения какой-либо работы и др.). Встают Лыковы около 7 часов утра. Начинают необходимую работу по хозяйству (затапливают печь, варят еду и т.д.). Одновременно мимоходом и с перерывами читают утреннюю молитву "Благодарение богу".

Ужин начинают готовить не ранее 7 часов вечера, часто значительно позднее. Затем читают вечернюю молитву и ужинают (в пределах от 9 часов вечера до I часу ночи). Таким образом, они едят только два раз в день. Спать ложатся поздно, не ранее 12 часов ночи, а иногда и в два часа. Получается, что спят они мало, 5-7 часов.

Рацион питания Лыковых стал более разнообразным. Широко используют варенный в мундирах картофель, при еде макают его в соль. В суп кладут картофель, по-прежнему не чищеный, а только мытый, крупы (овсянка, рис, гречка), грибы (сыроежки, решетники). Варят кашу овсяную, гречневую. Хлеб заквашивают накануне из ржаной или пшеничной муки и толченой сухой картошки в соотношении I:6. Получается темный, кисловатый, по вкусу напоминающий ржаной, хлеб. Рыбы и мяса у них в последнее время нет. Употребляют также репу, редиску, горох, лук репчатый и зеленый. Пищу уже всегда подсаливают.

Едят за один раз довольно много (досыта). В последнее время часто стали использовать отвары брусничника, смородины, пихты, шиповника. На "десерт" щелкают кедровый орех (5-6 шишек) или пьют его "сок". Заготавливают грибы, солят их и сушат; собирают ягоды: красную и черную смородину, бруснику, шиповник, чернику и жимолость. Бруснику сохраняют в натуральном виде, остальные ягоды сушат.

В воскресенье и в праздничные дни Лыковы не работают, отдыхают и молятся более обычного. Такие передышки, конечно, целесообразны при их большой и тяжелой работе в будние дни. На молитвы у Лыковых уходит довольно много времени. Однако нельзя не признать, что они для Лыковых являются своеобразным аутотренингом, позволяющим сохранить душевное равновесие и работоспособность.

Сегодня Карп Осипович, как и накануне, возился у избы, что-то чистил, что-то выковыривал из земли. Делал явно ненужное дело. В тоже время, пока не копают картошку, можно было бы ему хотя бы заготавливать мох для будущей пристройки к избе. Невольно ловлю себя на том, что с каждым днем у меня прибавляется уважение к Агафье и убывает к Карпу Осиповичу.

Вечером у костра Агаша рассказывала, как ее мать учила грамоте. "Неграмотному-то плохо! Нас всех мама-то выучила" – говорит Агафья. Начали обучать ее азбуке с 4-х лет, а к 7-ми годам она уже хорошо читала Псалтырь. Показала нам эту старую-престарую, всю истлевшую книгу и кое-что от туда почитала. Получается у нее даже красиво, звучно, нараспев. Даже как-то невольно втягиваешься в этот ритм.

По аналогии вспоминается, что одной из книг, по которой учился Михаил Васильевич Ломоносов, был "Псалтырь" в переводе Семена Полоцкого, первого профессионального поэта России. В семье Лыковых труднее всего училась Наталья (крестная – как зовет ее Агаша). Остальным грамота давалась легко. Агаша к семи годам Псалтырь могла уже читать наизусть, а ведь это толстенная книга. Способности у нее явно большие. Николай Петрович написал и показал ей арабский счет до I0, который она совершенно не знает – у них цифры изображаются буквами, – так она тут же это выучила.

На ночь вновь сделал Агаше парафиновую повязку в присутствии деда, который молчал, поглядывал и не проронил ни слова. Поверх аппликации для сохранения тепла Агаша повязала шерстяные чулки, присланные Лыковым в одной из многочисленных посылок, идущих к ним со всего Союза. Свечи, кстати, взяли тоже из присланных. Уже после первой аппликации боли в руке и припухлость уменьшились.

Ночь сегодня была очень холодная, с дождем. Чуть раскроется спальник, сразу замерзаешь.

27 августа. Утро холодное, росистое, какое-то затянутое, медленно разгорающееся. Но потом проглянуло солнышко – потеплело. Сегодня как-то особенно много певчих птиц, которые заливаются на все голоса. Как все же в Саянах все переменчиво! То была жара, как в разгар лета, то вдруг град и холод!

После завтрака мы с Львом Степановичем отбрасываем землю с камнями от лабаза, что бы он стал выше и в него не смог бы забраться медведь. Агаша, Эльвира Викторовна и Николай Петрович пошли в верхнюю избу. Эльвире Викторовне там надо еще что-то нарисовать, а у Агаши свои заботы по хозяйству.

День сегодня солнечный и теплый, но какой-то задумчивый по-осеннему. Вниз бежит-журчит ручей. Иногда кажется, что это вовсе не ручей поет, а переговариваются люди. Тишина и благодать! И удивительное рядом. Утром под скалой нашел несколько кустов крыжовника. Откуда? Что-то в других местах Саянской тайги я его не встречал, хотя хожу по тайге уже не первый год. В нескольких шагах от избы растут малина (на которой есть еще ягоды), черемуха, черника, рябина и даже крыжовник. В одно время можно собирать столько сортов ягод, обычно вызревающих в разное время. Удивительно! А кедрач обступает избу со всех сторон и все мы в свободное время беспрерывно, как бурундуки, грызем шишки или кедровый орех. Агаша все время заботится, чтобы наши запасы в кармане не убывали.

Несмотря на удивительный таежный воздух, обилие ягод и вполне сносное питание, все участники экспедиции отмечают вялость, апатию, неважный аппетит, разбитость, иногда даже одышку. В разные дни отмечались значительные колебания артериального давления. В чем причина? С непривычки много работали или сказывается смена климата и высокогорье, около 1500-2000 м над уровнем моря? Нужно будет узнать у геологов, какое барометрическое давление в этих местах. Может быть, этот уголок не такой уж и райский?

Дед до 3-х часов дня сидел в избе, не показывался. Потом вышел и спрашивает: "Может, мох заготовить? Как вы думаете? Пристройку-то к избе будут делать?" Отвечаю: "Думаю, раз лесники обещали, то сделают. А мы на обратном пути напомним". Тогда Карп Осипович отправился за мхом, а по пути заглянул на сделанный нами лабаз. До этого он не проявлял к нему никакого интереса, хотя лабаз для них первая необходимость, ведь пришла пора сбора кедрового ореха и его нужно куда-то складывать.

Создается впечатление, что Карп Осипович зашел на лабаз только потому, что было по пути. Отсутствие интереса к лабазу непонятно. Или он полностью доверяет Агаше, а она ему все рассказывает (это мы уже знаем точно), или это его совсем не волнует. Посмотрев лабаз, дед, кажется, остался доволен: "Премного благодарен, много потрудились". Работы там действительно сделали немало, даже сегодня, когда выбирали грунт из лабаза. Расчищать таежные завалы, снимать дерн, весь проросший корнями деревьев и трав, выскребать камни – это не очень-то легкая работа.

Весь день пьем "таежный чай" – это смесь смородины, брусничника, черники, рябины и багульника. Какая прелесть!

Уже скучаю по дому, мысли все чаще возвращаются к нему. Как там мои девочки? Здоровы ли?

Замечаю, что Карп Осипович не очень-то все принимает на веру. Проверяет, переспрашивает одно и тоже то у одного, то у другого. Словарный запас у деда и Агаши довольно большой, но в значительной степени книжный. Они свободно говорят обо всем, образно и живо.

Вчера у костра рассказал деду и Агаше об успехах медицины. В частности, сказал им, что можно оживить умершего человека. Дед спросил: "Всегда?" Я пояснил. Он задал еще пару вопросов и явно не поверил тому, что я ему рассказал. А Агаша долго сидела глубоко задумавшись. О чем она думала? Может, об умерших братьях и сестре? Может, о том, что их можно было еще спасти? Но, вероятно, ход ее мыслей нам так и не узнать.

Агаша показала нам "складень" (переносная икона), на нем изображены все божественные праздники. Завтра "Успенье" – Богородицу кладут в гроб. Перед этим был две недели пост – нельзя было есть пищу животного происхождения. "Преображение" было в прошлую пятницу. Складень Агаша принесла сегодня из верхней избы на речке. Он старый-престарый, весь закопчен. Агаша говорит, что его можно очистить, Если опустить в воду с замоченными груздями. Принесла Агаша складень, держа его в чистом полотенце. А затем, рассказывая, увлеклась и взяла его руками. Я спросил ее: "Можно брать руками?" Спохватилась, сразу перехватила полотенцем, сказала: "Чистыми-то можно". Затем принесла икону святого Николы, сохраняющего людей от утопления и еще чего-то, и увлеченно рассказывала о нем.

28 августа. Сегодня праздник "Успенье", делать ничего нельзя. Лыковы все утро, дольше обычного, читают молитву, "поют" на разные голоса. День серый, временами накрапывает дождь.

Часов в 12 отправились мы своей честной компанией (Эльвира Викторовна, Николай Петрович и я) к озеру. Сначала крутой спуск по скалам к р. Абакан минут двадцать, затем сворачиваем вверх по Абакану и минут через десять между двумя горами замечаем озеро. Продираемся к нему сквозь дебри, идем по сплошному черничнику и брусничнику, даже как-то неловко ступать. По дороге поглощаем красную и черную кислицу, крупную-прекрупную жимолость и, конечно, чернику и бруснику. А на курумнике вокруг озера удивительно красный и сладкий шиповник. Набираемся витаминов на весь год и долгую зиму. Вышли к озеру и обалдели! Такая ошеломляющая, величественно-суровая красота! Озеро небольшое, примерно, 150х300 метров, зажато между скал.

Прозрачность воды необыкновенная, кажется, что её совсем нет. На дне видны все камни, ил и дорожки следов каких-то зверей, вероятно, медведя и сохатого. Очевидно, в жаркую погоду они приходят сюда утолить жажду и охладиться. Вода такой прозрачности, какой я не видел даже на Байкале. У края озера разбросаны огромные валуны, на которых растут небольшие кедры и ели. Особенно красив один треугольный камень, далее других углубившийся в озеро. Он как кораблик.

На его спине высится ровный пушистый кедр, как мачта и парус корабля. Вода в озере очень холодная, как в роднике. Рыбы в нем нет, копошатся только какие-то мелкие мурашки – таких я видел на озере Сватиково в Туве, известного своими целебными свойствами. Может, и это озеро целебное? Глубина небольшая (1,5-3 м), хотя это очень трудно определить из-за невероятно прозрачной воды.

Пока Эльвира Викторовна, выбрав место повыше на курумнике, рисует "Агашино озеро" (так мы решили его назвать), мы с Николаем Петровичем обследуем его берега. Я, как мальчишка, переходя и перепрыгивая с камня на камень, засучив свои бродни, стараюсь добраться до "Кораблика". Однако прозрачная вода обманчива – зачерпнув холоднючей воды в сапог, ни с чем возвращаюсь на берег. И сразу на глинистом берегу натыкаюсь на отпечаток, вероятно, очень свежий (вечером и утром был дождик, но все трещинки в глине нисколько не размыты), медвежьей лапы. По ширине этот след в две мои ладони. Зову Николая Петровича, чтобы сфотографировать этот автограф "хозяина тайги". Чуть дальше находим еще один более старый медвежий отпечаток, но значительно меньших размеров – наверное, медвежонок. Вновь встречаем крыжовник, а рядом уже спелая рябина. В низинке нам попадалась малина.

Вот чудеса! Нашли еще какой-то кустарник с краснеющими небольшими продолговатыми ягодами. Похоже на барбарис, но никто из нас точно не знает, что это такое. А кругом высоченные горы, дикая ошеломляющая красота! Прыгая по камням как козлы, взбираемся на скалы. Отсюда озеро видно как на ладони – зеленое, презеленое! И вдруг под ногами среди камней обнаруживаю крапиву. Откуда здесь на крутых каменистых склонах крапива? Вновь загадка Саян! Бросаю взгляд влево и вижу, что метрах в десяти от нас примостился какой-то зверек, очень похожий на малюсенького зайчика. Николай Петрович фотографирует его. Попытка подойти ближе заканчивается неудачно – зверек исчезает.

Только что было тепло и солнечно, и вот уже потемнело, с верховьев Абакана надвигаются черные тучи. Кажется, быть дождю и грозе. Доносится шум Абакана, вдали несколько раз пролаял "Каир", который почему-то убежал от нас часа два назад. В природе все замерло, чувствуется ожидание перемен... Все в ожидании, происходят какие-то таинства. Но, покапал небольшой дождик и тучи рассеялись.

Пока наш художник рисует, вспоминаю, как утром Агаша подарила мне сделанный из полотна литовки нож. Хотела подарить лестовку для чтения "Богородицы", но спросила, знаю ли я эту молитву. Я ответил, что не знаю, но, надеюсь, она мне ее расскажет. Агаша обещала написать молитву, а лестовку не дала – вероятно, до тех пор, пока я не выучу молитву. Думаю, что подарки эти не случайны, ведь сегодня "Успенье" – большой праздник для Лыковых. Вот Агаша и решила нас порадовать. Сама она с утра щеголяет в новой лапатине и красном платке, подаренном ей Николаем Михайловичем.

В шестом часу вечера этюд "Агашино озеро" закончен и мы отправляемся в обратный путь. Спускаемся к Абакану и идем вниз по течению. По пути пробуем рыбачить на спиннинг и на "мушку", но все безуспешно. Даже у "Щек", где огромные зеленые ямы и валуны и по всем рыбацким приметам должны быть таймени, ленки и хариус, рыбы не слышно и не видно. Река как мертвая! Почему? Неужели и здесь, в этой глуши, успели потешиться браконьеры?

Решаем идти к избе нижней дорогой. Для этого обходим правую "Щеку" сверху. Взбираемся на скалу, глядим вниз и замираем от восхищения. Несущаяся внизу река вся зеленая, от бледно-зеленоватого цвета на мелких местах, до малахитового – в ямах. Хорошо и далеко просматривается река, зажатая в высоченных скалах и горах. Спускаемся к тропинке и замечаем в кустах тщательно укрытую лодку Лыковых. Делали ее еще братья, когда были живы и мы ее видели еще три года назад. Лодка эта не совсем достроена и, конечно, теперь уже не будет достроена. Она давняя затаенная мечта Лыковых. Это длинная пирога (около 10 метров), выдолбленная из огромного кедра, спиленного неподалеку. Пень этого кедра мы видели – он просто невероятных размеров. Возможно, этому кедру было не менее 500 лет, а может и более. Какой же огромный труд был вложен в эту Саянскую пирогу! И все без пользы! Жаль, искренне жаль этих людей!

Недалеко от лодки на песке замечаем вновь следы медведя, очевидно, не очень крупного. Выходим на тропу и начинаем длинный подъем в гору. Пройдя метров триста, наталкиваемся на свежеразвороченную колоду, кругом следы медведя и его когтей на поваленных деревьях. Увиденное придает нашим уставшим ногам силы, и длинный, трудный подъем к избе мы преодолеваем довольно быстро.

А "Каир" наш куда-то пропал, у избы его нет, не пришел он и к ночи. С реки я захватил с собой букетик белых, неизвестных мне, цветов, по форме напоминающих цветы пижмы, но более крупных. Вернувшись к избе, я преподнес их Агаше, поздравив с божественным праздником. Она смущенно заулыбалась, покраснела. Еще бы! Вероятно, это был первый букет, который ей дарили. Сказала, не зная, принимать его или нет: «Никого не знаем. Завянут». Я пояснил, что если поставить в баночку с водой, то цветы простоят довольно долго. Принес баночку с водой и мы поместили букет в неё. Далее для Агаши вновь возникла трудная задача – куда поставить букет? Кто-то из наших посоветовал на стол. Однако это предложение было отвергнуто, как кошунство. По разумению Лыковых, на стол ставить что-либо, кроме пищи, «не можно». Смущенная Агаша ушла с букетом в избу. А утром я увидел свой букетик с улицы, она поставила его на подоконник.

Всю ночь ревел ветер и тревожно стонала тайга. Шум такой, что, лежа в палатке, невольно думаешь: если придет медведь, то его и не услышишь, даже если он подойдет вплотную. Ночь на удивление теплая, в спальнике даже жарко. К утру разразился дождь. Кругом мгла, горы закрыты тучами. Под ударами капель дождя листья осин стучат, как железные.

29 августа. Утро проходит довольно скучно. Сидим под навесом и ведем светские разговоры о Третьяковке, Русском музее, выставке Киренского и Гуассамина и прочих "мирских" делах. Сегодня, хотя и понедельник, но вновь какой-то Христовый праздник и работать нельзя. По словам Карпа Осиповича, в этот день Царь послал к Христу своего посланника, чтобы разузнать, какой он из себя. Христос накинул на себя поаток и на нем отпечатался его лик (Чем не современная фотография!?). С тех пор этот лик Христа стали отображать в церквах на иконах. По этому поводу хозяева опять затеяли длинную молитву.

Часа через два дождь перестал и Карп Осипович, несмотря на то, что сегодня праздник и делать ничего нельзя, разрешил нам выкорчевать два огромных камня у лабаза. Дело в том, что эти камни лежали так, что медведь мог встать на них, дотянуться до лабаза и залезть туда. С помощью различных ваг, ломов и трех человеческих сил камни успешно скачены под гору.

К 12 часам дня проглянуло солнышко, трава обсохла. Эльвира Викторовна собралась идти рисовать Абакан у "Щек", который так поразил нас вчера окраской воды в ямах и величием всего пейзажа. С ней идут Лев Степанович и Николай Петрович, ведь в этой дремучей тайге в одиночку не ходят даже Лыковы. Я остаюсь "дома", сегодня я дежурный "на кухне". Остаюсь один. Обед быстро сварен на костре. Кругом тишина прямо-таки осязаемая. Проблескивает солнышко, тепло. А вдали, где-то у гольцов погромыхивает гром, раскаты его многократно отражаются от гор и катятся долгой канонадой.

Если сидеть тихо-тихо, то сразу начинаешь видеть, какая большая жизнь идет в тайге. Вот выглянул бурундук и с любопытством уставился на мир. А где-то чуть дальше завела долгий стон-плачь какая-то птица. Но длится все это недолго. Вновь все темнеет вокруг, блеснула молния, и уже совсем близко ударил гром. Гроза в горах! Это трудно передать словами. В городе мы говорим "удар грома", а здесь это "удар по голове". Кажется, что от него раскалывается горы, а долгое эхо только подчеркивает всю грандиозность происходящего! Сразу начинаешь как-то по-другому осознавать и чувствовать слово "стихия". Гром смолк, все кругом замерло, не слышно ни звука и вот, постепенно набирая силу, хлынул ливень!

Но как переменчива погода в Саянах! Не прошло и 10 минут, как тучи разорвало, проглянуло голубое небо, блеснуло солнце. И сразу все засверкало, заискрилось в каплях прошедшего дождя, вновь защебетали птицы. А где-то вдали еще погромыхивает гром. Высветившее все кругом солнце явственнее обнаружило и приметы быстро наступающей осени. Видны охваченные легкой желтизной листья и ярко-красные гроздья ягод рябины, на березах уже есть полностью желтые ветви, черничник побурел и покрылся коричневыми пятнами. Сколько желтизны на кедрах! А земля уже – разноцветный ковер!

Часа в три из избы вышла Агаша и со словами: "Богородица избави от муки вечные" – принесла мне лестовку с написанной молитвой "Архангельское поздравление присветей Богородице". Из ученической тетрадки она сделала маленькую книжечку, прошив ее черными нитками, и в ней красным (заглавные буквы) и синим (прописные буквы) фломастером написала молитву. Прежде чем отдать мне эти ценные вещи, Агаша сама прочитала написанное, а я повторил. Она разъяснила, когда её читать и как сочетать с бобышками на лестовке, где делать поклоны и где креститься. "Береги, никому не давай! Это моя была лестовка", – напутствовала она. Я ответил: "Великая благодарность тебе, премного потрудилась!" – и был искренне рад доверию, проявленному ко мне, хорошим дружеским отношениям, установившимся между нами.

Через несколько минут Агаша, видя, что я уже сварил обед, принесла четыре краюхи своего темного, кислого хлеба, а затем и горячей печеной картошки. И все это с добро-застенчивой улыбкой... Дитя природы! Кстати, я иногда ловлю себя на том, что разговариваю с ней как с симпатичным мне, все понимающим ребенком. "Поешь горяченького-то", – говорит она и я с удовольствием принимаюсь за печеный картофель.

Когда Агаша с фанатичной верой говорит об аде и рае, загробной жизни, то, честное слово, не хочется разубеждать её в этом. Представляю, как невыносимо тяжко ей будет, если она потеряет эту веру. Ведь столько мук и лишений уже перенесено, столько отдано сил и здоровья ради веры в прекрасное будущее. Разрушить эту веру сразу, в одночасье было бы бесчеловечно! Ведь это хрупкое душой и телом существо не перенесет крах своих устоев, верований и привычек...

И вновь каньон Абакана заполняется белым туманом, исчезают вершины гор, вдалеке гремит гром, начинает накрапывать дождь. Бегу к костру заваривать таежный чай – листья и ягоды рябины, черники, брусники, багульника и, конечно, смородины, ведь ушедшие рисовать этюд (последний из намеченных десяти), вероятно, промокли и продрогли. Почти весь день дождь. К вечеру прояснило, похолодало, подул ветер.

По словам Агаши, "медунки" останавливают кровотечение из ран. Нужно "пошаркать" это растение до появление сока и им залить ранку. При зубных болях нужно корень "ручанки" держать на зубах.

Сегодня выяснили, что Агаша один раз в месяц моется теплой водой без мыла ("По женской потребе", – как сказала она). Для этого она нагревает воду в ведре на костре и уходит мыться в лес. "Неловко одной-то. Ране-то с Натальей друг друга мыли, ловчее было", – говорит Агаша.

Сегодня, наконец удалось осуществить то, к чему я долго подходил. Лыковы позволили подсчитать у них пульс и измерить артериальное давление. Невероятно! Но факт! Честно говоря, я даже не надеялся, что это удастся сделать. У Агаши артериальное давление оказалось 110/55 мм рт.ст., пуль 84 уд/мин. У Карпа Осиповича артериальное давление 140/80 мм рт.ст., пульс 48-50 уд./мин. с единичными экстрасистолами. Как видно, несмотря на солидный возраст, гипертонией он не страдает.

Вечером в пятый раз накладываю стеариновую повязку на руку Агаше. Эффект явно положительный: припухлость значительно уменьшилась, стала мягкой, исчезла крипитация и болезненность. Сама Агаша отмечает облегчение. Даю ей наставление, как наложить самой эту повязку. Нужно сделать хотя бы раз десять, а мы, вероятно, завтра уйдем. Оставляю все необходимое (свечи, бинты, вату) для аппликаций, даю гигиенические рекомендации: туго бинтовать руку при работе и не охлаждать ее, копать картошку только в рукавицах и т.д.

Вечером у костра Агаша говорит: "Пожили бы еще. Уйдете – одни будем!" За этой скупой фразой явно чувствуется искреннее сожаление. Конечно, она привыкла к нам, к человеческому обществу и представляю, как ей тоскливо будет вновь остаться без людей в этом заброшенном уголке земли. Что может быть хуже одиночества!?

Вечер очень холодный, изо рта валит пар. Глухо шумит тайга. Сон ночью тревожный, беспокойный. И невольно вспоминается, как однажды, в последнюю ночь похода на Красноярское море, к нам пожаловал "хозяин тайги" и учинил полный разгром. От нашей палатки остались одни лохмотья, а сами мы едва унесли ноги. Только мой верный пес Акбар, да не поднятая с воды байдарка спасли нас.

30 августа. День рождение мамы. Если бы она была жива, то ей было бы уже 79 лет. Мама, мама! Вечный пример для меня доброты, ума, мужества, силы характера, выдержки и справедливости.

Утро началось, как обычно, с зарядки. Однако сегодня она явно не на пользу. Присел и замираю от сильной боли в спине. Старая история – радикулит. С каждым часом боль нарастает. Тороплю Льва Степановича со сборами в дорогу. Не исключено, что к вечеру я не смогу двинуться, так уже было весной. Сложил рюкзак – оказался полный. Как пойду? Страшно подумать! Пока Лев Степанович и Николай Петрович собирают палатки и спальники (я уже нагнуться не могу), я веду беседу с Карпом Осиповичем и Агашей.

Агаша одаривает нас орехами, шишками, просит взять картошку. Карп Осипович расспрашивает, есть ли у меня семья и говорит: "Поклон им низкий передай". Агаша на прощанье передает Эльвире Викторовне и мне бумажку, на которой красным фломастером написано: "Господи Иесусе Христе сын божий, помилуй мя грешного". Вероятно, Агаша полагает, что эта бумажка с молитвенными словами сбережет нас от многих неприятностей.

Конечно, мы говорим ей искреннее спасибо. Видно, что она переживает, жаль ей расставаться с нами. Карп Осипович и Агаша заготавливают для нас посохи в дорогу. При этом дед приговаривает: "Христианину нужно бороду, крест, лопатину длинную под поясом и посох". Агаша плетет из конопли веревки, а Карп Осипович чинит ими лямки, чтобы навьючить Николая Петровича. Наконец, все собрано.

Обмениваемся последними фразами. Николай Петрович незаметно из-за угла избы фотографирует Карпа Осиповича, беседующего со мной. Едва слышен щелчок фотоаппарата, но Карп Осипович это сразу улавливает (вот тебе и плохо слышит!). Мгновенно лицо напряженное, взгляд, брошенный на Николая Петровича, пронизывающий. Но фотоаппарат уже спрятан и мы успокаиваем деда. Кстати, в письме, написанном родственникам, Агафья называет отца не Осипович, а Иосифович – новая загадка!

Все готово. Прощаемся. Слышим предложение еще приезжать и слова: "Спаси вас Господь!" Карп Осипович и Агаша провожают нас до спуска с горы. Оглядываюсь и вижу на пригорке две фигурки, стоящие рядом с наклоненными друг к другу головами, как на старинных фотографиях. До свиданья, добрые люди! Встретимся ли еще?

Спуск вниз очень крутой, скользко на камнях, покрытых мхом. В глазах темнеет от боли в спине. Спуск идет минут 20, но к концу его от напряжения (все приходится делать медленно, щадя спину) трясутся руки и ноги, пот заливает глаза. Дальше путь по тропе вдоль Абакана – по ровной идти легче. Через некоторое время начинается самый трудный для меня участок пути длиной около одного километра. Идет он по крутому склону берега, по камням, по мху, колдобинам, через валежник и коряги, то с подъемами, то со спусками. Местами просто ползу на четвереньках, поднять ноги или прыгнуть не позволяет дикая боль в спине. К концу этого участка выдохся, кажется, до конца. Боль в спине невозможная, а идти ещё часа три. Глотаю очередную дозу анальгина и снова в путь.

Дальнейшая дорога просто кошмар. Временами перестаю замечать все вокруг, просто машинально переставляю ноги за впереди идущим, стараюсь не отстать. Очень труден последний участок пути – много поваленных деревьев поперек тропы. А каждая колода такая для меня почти непреодолимое препятствие. Наконец, впереди сквозь деревья мелькает аэродром геологов, а затем и домики Волковского поселка.

Навстречу несутся несколько лаек, а впереди всех – наш «пропавший» Каир. Метров за 200 до домиков грянул гром и хлынул ливень. Но промокнуть мы уже не успеваем – спасительная крыша над головой! Теперь отдых! С наслаждением растягиваюсь на кровати, хотя найти безболезненное положение все-таки не удается.

Вечером истопили баню, паримся с наслаждением. Беру пихтовый веник и ожесточенно хлещу по пояснице, но облегчения не наступает. Спим в чистых постелях – как приятно! Только вот по-прежнему спина болит, трудно лежать, трудно повернуться. Утром с трудом встаю, но, кажется, не хуже вчерашнего. Это уже хорошо. Ходить можно.

31 августа. Самолета нет. Сидим у геологов. Делимся впечатлениями. Узнаем у геологов много новых историй, высказываний и даже явных небылиц. Например, есть версия, что у Карпа Осиповича была вторая жена, от которой родились Дмитрий и Агафья. Сейчас якобы жена и сестра Карпа Осиповича живут в Тувинском монастыре. Вторая жена Карпа Осиповича будто бы бросила о нем фразу: "Попользовался он нагайкой!" Кажется, историю эту рассказал геологам и Абазинским знакомым Анатолий Павлович, тот человек со странностями, который жил у Лыковых зиму. Однако этот факт никак не вяжется с годами рождения детей Карпа Осиповича и многими другими фактами.

Со слов Марии Семеновны Шмаковой (поварихи геологов), тот же человек, который жил у Лыковых зимой, говорил: "Провожала меня Агафья до нижней избы. Прошли метров 10, оглянулся, а она исчезла. Испарилась! Святая!" и еще: "Агафью-то я люблю. За руки-то возьму и уведу куда хочу!" Вероятно, это продукция экзальтированного мозга данного "странного" человека, которую он выдает за правду.

Мария Семеновна рассказывает, что когда она говорила Агафье: "Береги себя, Карп Осипович уже старый, умрет скоро" – Карп Осипович услышал и говорит: "Я не умру, а если умрем, так вместе!" Страшная фраза! Если, конечно, она действительно была сказана Лыковым.

К вечеру снова баня с пихтовым веником. Затем смотрим телевизор, чешим языки.

Мои товарищи и геологи интересуются, как я нахожу здоровье Карпа Осиповича и Агафьи. Отвечаю, что в настоящее время в целом здоровье Карпа Осиповича и Агафьи следует признать вполне удовлетворительным, а способность их организма приспосабливаться к тяжелым, зачастую экстремальным, условиям жизни – удивительной, демонстрирующей огромные биологические и психологические возможности человека. Лыковы не имеют, на сколько я могу судить, болезней, широко распространенных в цивилизованном мире (гипертоническая болезнь, атеросклероз, ишемическая болезнь сердца, аллергия), но у них другие проблемы.

Определенную опасность для них представляет смена рациона питания, в первую очередь, включение в него поваренной соли; огромный поток новой информации и плохая психологическая совместимость с "мирскими" людьми. Но главный для них вопрос, вопрос жизни и смерти – как устоять против "новых" микробов и инфекций, невольно заносимых им людьми и даже через идущие к ним посылки и письма.

Ночью небо изумительное! Звездное-звездное! Кажется, что это не оно над нами, а мы бродим в космосе среди ярких звезд – такое оно объемное и близкое!

1 сентября. Ждем самолет. Все мысли уже дома. Светланка, наверное, уже пошла в школу. Утро сегодня было солнечное. Затем погода быстро менялась, несколько раз шел дождь. К 17 часам прилетел АН-2, но еще целый час не могли вылететь, т.к. подул сильный ветер в каньоне Абакана. В 18 часов 8 минут взят курс на Таштып. Минут через 10 полета слева по курсу появилась синяя мгла – грозовой фронт. Справа – освещенные солнцем горы с белыми гольцами на самых высоких вершинах. Мы идем по середине. Самолет беспрерывно бросает из стороны в сторону, вверх-вниз. Слева сверкают молнии, а справа видна величественная панорама бесконечных гор. Самая высокая гора на нашем пути, по словам летчиков – 2400 м над уровнем моря. Около 30 минут идем вдоль грозового фронта. Наконец горы стали более плоскими, появились дома селений (д.Матур), пашни и вот мы уже садимся на поле аэродрома в Таштыпе. Лесники подают к самолету автобус и мы снова в гостинице "Тасхыл".

2 сентября. На автобусе лесхоза отправляемся из Тоштыпа в Абакан. Там берем билеты на поезд и, мысленно благодаря всех, помогавших нам в этой экспедиции, в 15 часов 35 минут отбываем в Красноярск. Несколькими минутами раньше, также в Красноярск, уехал одессит Вячеслав, тот самый, который ходил с нами к Лыковым. Как все-таки бывает в жизни странно – за полмесяца с человеком ранее тебе совсем не известным, встречаешься дважды, в местах, отдаленных друг от друга на сотни километров, причем без предварительной договоренности. Бывают же такие совпадения! Вячеслав рассказал как он, уйдя с нашей стоянки у Лыковых, шел к геологам.

Дорожка была не совсем гладкая! Сначала он, переходя вброд Абакан, оступился на камнях и изрядно искупался, едва не погубив свою фотоаппаратуру. Потом он увидел лосиху и решил подобраться к ней поближе, чтобы сфотографировать. Едва он взвел затвор фотоаппарата, как из чащи выскочил могучий лось и попер прямо на него. Только молодые ноги спасли незадачливого фотографа от могучего защитника лосихи!

Далее, идя по тропе, Вячеслав вдруг обнаружил, что потерял топорик. Решил пройти назад по тропе и поискать его. Действительно, пройдя несколько десятков метров, он обнаружил свой топорик, лежащий возле большой колодины. Нагнулся, взял его, а когда разогнулся, то в нескольких метрах от себя увидел медведя, выходящего из леса. На миг оба замерли, а затем бросились в разные стороны. Вероятно, медведь шел по следу Вячеслава (так же, как в 1980 году в этих же местах он шел по нашему следу), но не ожидал, что человек вернется.

Впрочем, что было у него на уме, мы можем только предполагать! Для Вячеслава же эта встреча была мощным стимулом, позволившим ему в скором времени очутиться в поселке геологов. Вот она, матушка-тайга! Одному в ней бывает неуютно.

За окном проплывают поля и леса Минусинского района – красивые осенние картинки. Но как отличается этот пейзаж, красивый, но какой-то окультуренный, цивильный, от могучей, резкой и "непричесанной" горной Саянской тайги! Однако, через несколько часов картина за окном вагона начинает меняться, она становиться более суровой, мрачнеет. Уже нет желтизны осенних полей, светло-веселых березовых перелесков. Пространство за окном заполняется зеленым цветом хвойной тайги.

Поезд втягивается в Саянские горы. И вот мы уже ползем вдоль одной из красивейших рек Саян – Кизира. Его зеленовато-синие воды поблескивают среди гор, и кажется он тихим и спокойным. Но это только из окна вагона! Вспоминаю, как несколько лет назад я путешествовал по нему в лодке. Вблизи Кизир воспринимался совсем по другому. Как и все реки Саян, он был разный: то спокойный и мирный, то быстрый, стремительный по шиверам и угрожающе ревущий на порогах.

Вот впереди показалась знакомая гора, клином вдающаяся в реку. Кизир ударяется в каменный лоб горы и, выгнувшись стремительной дугой, летит дальше. А на "обочине" этого стремительного пенистого потока, под прикрытием скалы, образуется огромный водоворот и бездонная яма. Вспоминаю, как на этом месте, спинингуя с лодки, я с нетерпением и каким-то замиранием и холодком в груди все ждал, что вот сейчас из мрачно-зеленоватых глубин омута вынырнет огромный таймень и схватит золотисто-красную блесну. Ведь не может же быть, чтобы в этой бездонной яме не было многопудовых рыбин!

Однажды, правда на другой реке Саяна – Чуне, мне уже приходилось тащить такую рыбину, примерно из такой же ямы под порогом. Сначала я подумал, что блесна зацепилась за камень или корягу, но затем "коряга" медленно пошла на меня. Чувствуя, что тащу необыкновенную рыбину, я позвал на помощь своего друга Юрия. Тот подошел к самой воде и приготовился помочь. Но как только я подтащил тайменя к берегу, он ударил хвостом, окатив нас с головы до ног водой, леска зазвенела и тут же ослабла. Выкрутив леску и блесну, мы разинули рты от удивления. На двух тройниках 12 и 14 (!) номера 5 жал крючков не было! Их срезало как ножом! Представляю, что это за таймень был!

Поезд все выше взбирается в горы, начинаются тоннели. Едем по трассе "Мужества". Мелькают станции, названные по имени первопроходцев трассы – Кошурникова, Стофато, Журавлева. Уже к вечеру, когда почти стемнело, впереди появляется "Чертов мост", или, как его еще называют, мост "Мужества". Он перекинут между двумя скалами через ущелье. Поезд подбирается к мосту на тихом ходу с крутого поворота. Вот он втягивается в тоннель и, выйдя из него, уже оказывается совсем близко от моста. Медленно, как бы ощупью, въезжаем на мост. Хотя уже сильно стемнело, картина, открывающая с моста, впечатляет. Далеко внизу поблескивает речка, а наш поезд словно повис в воздухе между двумя огромными горами. Грандиозное и запоминающееся зрелище!

3 сентября. Утром мы в Красноярске. На перроне прощаюсь с товарищами по экспедиции и бегу на автобус. Доезжаю до остановки Сурикова, а там пешком по ул. Маркса. Половина восьмого утра. Светланка сейчас должна идти в школу. Перехожу на ту сторону улицы, где она обычно ходит, и сразу вижу дочку, идущую навстречу. Однако она равнодушно скользнула взглядом по мне и пошла дальше, не признав в этом бородатом и изрядно отощавшем человеке с большим рюкзаком своего папу. Окликаю. Как радостно вспыхнули глаза, и она летит мне в объятия. Здравствуй мой дорогой человек! Как Валера, мама, дела дома? – все хорошо, все здоровы. – Ну и славно!

Дочь бежит в школу, а я домой. Оказывается, идти по асфальту необыкновенно легко. А раньше я этого как-то не замечал. По пути встречаю несколько знакомых соседей. Но все они проходят мимо, не здороваясь. Вероятно, я очень "здорово" выгляжу, если никто меня не узнает. Но вот и дом! Все же как хорошо, что он существует на свете и в него можно возвращаться после дальних странствий!

Метки: болезни • быт • врач • жизнь • записки • здоровье • интересно • история • отшельники • судьба • тайга

Комментарии: