Фотографическо-туристическое

На Патриаршем мосту меня остановила девушка и попросила сфотографировать её с молодым человеком, но непременно так, чтобы виден был памятник Петру.

Я, конечно, нежно люблю эту бронзовую дуру. Когда мой дедушка, руководствуясь неясными побуждениями, забабахал на участке второй сортир, вернувшаяся из города бабушка оглядела новостройку и поинтересовалась, зачем он это сделал. Сортир представлял собой гибрид теремка и башни "Федерация".

"Церетели можно, а мне нельзя?" – оскорбился дедушка.

Так что с Петром у меня связаны ностальгические воспоминания.

Но сфотографировать людей на его фоне оказалось сложнее, чем я предполагала.

Мешал излишний символизм. Либо мачта неосмотрительным шампуром торчала из головы юноши. Либо Пётр разворачивал над ним французские шторы.

– Может, – говорю, – отойдёте немного в сторону? Вы памятник загораживаете.

– Хихихи! – сказала девушка. – А вы бы хотели, чтобы ОН нас загораживал?

И они с юношей снисходительно засмеялись.

Сталкиваясь с людьми, у которых настолько развитое чувство юмора, я всегда теряюсь. Так что я молча нажала на кнопку и сделала снимок: Пётр Первый убивает туриста карельской пастушьей дудкой.

– А теперь здесь!

И юноша с девушкой выбежали на середину моста и встали, обнявшись, на фоне Храма Христа Спасителя.

От которого вверх по мосту угрюмо двигалась толпа вьетнамских приезжих. Вела их за собой женщина с белым флажком на длинной палке.

То есть мало туристам было Петра, так за их спинами развернулась ожившая экспозиция из военно-исторического музея Ханоя: тэйшонский отряд сдается Хюэ Нгуену.

Тут я начала смеяться, пара забеспокоилась и обернулась. Когда фотограф ржёт, глядя на тебя через объектив, это всегда очень нехороший признак.
– Зай, давай встанем сюда, – позвал юноша. И показал на другую сторону моста.

Ну, все знают этот вид: широкая набережная, высокие башни Кремля...

И вот тут его подруга меня ошеломила. Она скорбно улыбнулась, покачала головой и со сдержанной грустью человека, которому открыто больше, чем прочим, сказала искренне и просто:

– Банальщина.

Величием туриста, которому Пётр – не банальщина, храм – не банальщина, а Кремль – банальщина, меня приморозило к мосту. Так бы и стояла я там памятником собственному просветлению, если бы девушка не изъяла у меня камеру, не взяла юношу под руку и не зашагала прочь уверенным шагом человека, знающего об этом городе всё, что не нужно знать. К концу моста их догнал вьетнамский отряд, и некоторое время над объединившимися головами подпрыгивал и вздрагивал белый флаг.

Кажется, во Франции он символизировал королевскую власть, но я не уверена.

Комментарии: