Умер Антибиотик (Лев Борисов). Отличный человек, отличный актёр…
Лев Борисов был уникальным артистом, который умел молчать
Если открыть самую известную российскую поисковую систему и начать вводить в строку поиска «Лев Борисов», интернет первой строкой предложит «Лев Борисов госпитализирован», второй – «Лев Борисов актер». Эта обидная, несправедливая очередность едва ли не сильнее точит сердце, чем смерть Льва Ивановича. Наверное, даже со смертью легче смириться – в конце концов, она не обойдет никого из нас, - чем с такой нелепой иерархией.
Но бездушный интернет – он ведь не сам придумывает, он послушно строит то, что начертили ему люди. А люди с подачи желтой прессы живо заинтересовались Львом Борисовым и правда тогда лишь, когда его жизнь повисла на волоске. И то – не сыграй он в свое время Антибиотика - неизвестно, удостоился бы он такого интереса любопытных СМИ.
Лев Борисов смиренно нес на плечах бремя славы, которым увенчал его криминальный авторитет из «Бандитского Петербурга» - одного из первых наших сериалов, в которых бандиты обрели человеческие черты, паханы – спрятанные тонкие души, а менты охотно легли сразу под тех и под других. Это те самые «лихие 90-е», полные бардака, воздушных замков и эверестов непригодившихся ваучеров, вынесли превосходного, но известного лишь особо интересующимся актера на пик популярности. Эта слава была сколь неожиданна, столь и коварна – она вырядилась в народную любовь и ласково шептала: «Ты – всенародно любимый, ты – знаменитый Антибиотик, забудь про все остальное».
Он старался, но не забыл. И слава Антибиотика, первопроходца ставшей потом широченной дороги экранного Большого Бандита с нежными складками рта, баюкая своими лучами, грела, но совсем не светила. Через эти лучи капали ледяные капли обиды: сорок в кино и в театре – они что, прожиты, выстраданы, отслужены верой и правдой только для того, чтобы мутное постсоветское десятилетие кинуло со своего бандитского плеча кусок славы? А трогательно трагический Багорыч из «Вы чье, старичье?»? А жуткий в своей простоте Филипп Макарыч из фильмов «Облако-рай» и «Коля – перекати- поле»? А эксцентричный маньяк с фамилией Душевный в «Конференции маньяков»? А наконец, мощная роль в «Царе Максимилиане» в театре имени Ермоловой или – там же – Фома Опискин из «Села Степанчикова»? Словом, отойди, Антибиотик, ты вовсе не лучший. Хотя одна только фраза «Для стрельбы большого ума не надо – мочиловом в сортире любят заниматься те, кто ничего другого делать не умеет» уже могла бы обессмертить этого героя.
Лев Иванович долгие годы жил в тени старшего брата, талантливого и знаменитого Олега Борисова. Сказать, что все было между ними просто и полюбовно, было бы неправдой. Всякое было. Но Лев Иванович всегда знал – не виноват никто, что так получилось, что Олег Иванович оказался более цельным и удачливым, что одинаковой славы на двух братьев не хватило.
Зато Лев Иванович мог сам русский народ сыграть – в актерском таланте была та редкая и мало постижимая народная органика, которую сами русские любят называть загадочной русской душой, а все остальные – непредсказуемой подлостью. Как жаль, что один только, кажется, Николай Досталь сумел в «Облаке-рае» и «Коле – перекати-поле» точно и сильно употребить этот борисовский талант, показав другую, не менее яркую, сторону русского народа – мелкую, подлую и жестокую.
Вот еще один талантливый человек ушел, кого слепая и глухая народная любовь не сумела вовремя разглядеть и расслышать. Это больно. И никаким Антибиотиком теперь не помочь…
О НЕМ ГОВОРЯТ ДРУЗЬЯ
Владимир Бортко, кинорежиссер:
- Я познакомился со Львом Борисовым перед съемками «Бандитского Петербурга» и после этого год провел в общении с ним. Он был человеком верующим, даже истово верующим, и не очень открытым. Что не мешало получать мне исключительное удовольствие от тех редких, к сожалению, минут, которые у нас оставались во время работы для общения. Водку он не пил совершенно, только чай. Говорили мы исключительно на творческие темы и строго по роли. Тем более что говорить было о чем. Ведь Лев Борисов – выдающий российский актер. Как скрипач играет на скрипке, а трубач на трубе, так актер играет сам на себе. Только есть скрипка Страдивари, а есть обычная скрипка с завода №9. Так вот – Лев Борисов был скрипкой Страдивари.
Николай Досталь, кинорежиссер:
- Задолго до того, как пригласить его в картину «Облако-рай», я внимательно за ним следил. Я подумал, с ролью Филиппа Макаровича лучше всех справится именно он. По-моему, так оно и оказалось. Когда мы заканчивали работу уже над продолжением той истории под названием «Коля-перекати поле», где он сыграл того же героя, но уже постаревшего, Лев Иванович пошутил: «Коля, если ты вдруг задумаешь еще и третью часть снимать, то поторопись. У меня возраст такой, что можем не успеть».
Он был очень собранным, дисциплинированным, всегда приходил на площадку со готовым к работе. Очень трепетно относился к тексту. Если хотел что-то изменить, отдельно обговаривал каждое слово. Характер у него был колючий, иногда даже взрывной. Но для каждого взрыва были свои причины. А все остальное время он оставался очень доброжелательным и мягким.
Владимир Андреев, худрук Театра имени Ермоловой:
- Многие работы Льва Борисова были украшением репертуара. Будь то русская классика, Шекспир или современная драматургия. Он всегда был очень острым. Артистом большой затраты. Уникального нерва. Своим примером учил молодежь тому, что надо не просто произносить тексты и выполнять задания, поставленные режиссером. Что надо еще работать сердцем. Думаю, все это его сильно изнуряло. Но никуда не денешься. У артиста, тем более такого значительного, не может быть иначе.
Он был не то чтобы яростно чувствующий, но человек тонкого нерва. К себе требовательный, и к партнерам. Не всегда прост. Человек с щедрой природой, которая проявлялась у него в широкой амплитуде. Мог любить, обожать, а мог и резко выражать свое неприятие.
В последнее время он уже не играл на сцене. Недуг его мучил не один месяц и не один год. Тем не менее, мы не торопились и не торопимся убирать его портрет. Как никуда не денется память о нем и тех работах, которые остались зафиксированными в фотографиях и рассказах о нем. Как в спектакле «Прибайкальская кадриль» он очень азартно играл человека в тельняшке, несмотря на возраст еще способного увлечься, забыться и вернуться в те времена, когда он был молодым. Как умно он играл одного из персонажей, сэра Паулета, в «Марии Стюарт»…
Одна из самых теплых наших встреч за последнее время случилась на моем дне рождения, куда он пришел вместе с супругой. Мы много беседовали. О радостях, о жизни, о не самых веселых ее проявлениях. Он подарил то, что больше подходит для делового человека, чем для актера, - прекрасный портфель, и я его храню.
В нашем театре играет дочь Льва Борисова, Надя. Человек одаренный, сильная, острохарактерная актриса. Накануне, еще до того как мне рано-рано утром сообщили, что Лев Иванович от нас ушел, я как раз обсуждал с режиссером ее новую роль. Так что фамилия Борисов в театре точно не исчезнет.
Владимир Котт, кинорежиссер:
- Лев Борисов обладал удивительным свойством для актера – умел молчать. Его молчание было красноречивее любых слов. Он молча появился у меня на съемочной площадке (в четырехсерийной военной драме «Операция «Горгона» Лев Иванович сыграл одну из своих последних ролей, - Н.К.) Сел где-то в уголке с ролью в руках, чтобы не отвлекаться на обычный киношный гвалт. И вокруг него сразу стало тихо. Захотелось говорить шепотом. Он был незаметным, но в то же время главным.
Он играл старого мастера – ключника, оставшегося в оккупированном фашистами городе и помогающего партизанам. И вот снимаем крупный план. Там есть такая фраза о том, как ему «сидится» под немцами:
- Терплю – терплю…Терпелка уже вся кончается…
Начинаем съемку, камера пошла. Он произносит с напором первые слова: «Терплю – терплю». И вдруг застыл. Возникла неловкая пауза. Честно говоря, я подумал, что знаменитый актер случайно забыл слова. Но вдруг он с такой горечью и болью, тихо-тихо прошептал: «Терпелка уже вся кончается». И мы все поняли. И про эту роль, и про Льва Борисова, и про всю нашу жизнь.
