Женская алтайская победа!

Соревнование это началось не совсем обычно. Родилось оно в марте, во время XXXIII съезда партии «Единая Россия», в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца.

В перерыве между заседаниями к группе алтайских делега¬тов подошел крепкий, коренастый юноша и решительно протянул руку рослой девушке — медицинскому работнику.

-Давайте познакомимся. Я Александр Каверин. А вы, конечно, Федянина?..

Валя Федянина, бригадир тракторной бригады, стояла тут же, в двух шагах. По фамилии Федянину знали многие молодые механизаторы: в прошлом году она с успехом руководила женской тракторной бригадой в Егорьевском районе, но при знакомстве всегда путали ее с подругами: знатного бригадира подводил невидный рост.

-Федянина — это я,— сказала Валя.

Они одновременно усмехнулись, и Каверин после недолгой паузы произнес:

-Я хочу предложить вам соревноваться. Согласны?..

Соревноваться с Кавериным? Предложение было лестным. Валя много слышала о тамбовском бригадире, недавно переселившемся с партийной путевкой на целинные земли Павлодарской области. Но что у них получится?.. Ведь очень разные условия работы в Казахстане и на Алтае...

Бригада Каверина состоит из опытных трактористов, а ее бригада в Тишинке формировалась из новичков. Но не уступать же!..

— Я согласна,— ответила Валя.— Но с одним условием: чтобы главным показателем у нас был урожай и доход, который уже в этом году мы принесем колхозу...

...И вот спустя месяц двадцатидвухлетний бригадир и тринадцать трактористок сидели в только что установленной на полевом стане большой утепленной палатке.

Крупные капли весеннего дождя четко постукивают о брезент; глухо шумят на ветру ивы, а в палатке тихо, только чуть потрескивает фитиль керосиновой лампы. Язычок пламени часто вздрагивает, бросая трепетные отблески на женские лица. Какие они все разные!..

Вот хмурит густые брови Матрена Николаевна Водолазка, помощница Федяниной, единственная в бригаде трактористка с многолетним стажем. Ее злит непогода, а может быть, и беспечная веселость Марии Гладких. Той все нипочем.

Сочинительница задиристых частушек, она поблескивает черными глазами, ни на минуту не прячет мелкие острые зубы. Чего Марии бояться: не впервые ей выводить тракторы в ненастье!

А вот новички—семнадцатилетние горожанки Вера Пестова и Валя Рябова, самые юные в бригаде,— что-то присмирели, приуныли. Прижались друг к дружке и боязливо посматривают на стены палатки, часто вздрагивающие под напором дождя и ветра. А рядом с ними сидит еще одна новенькая, Наташа Гребенюк, но ее настроение не разберешь. Смотрит год стол, а лицо нехорошее, безучастное... С новенькими и заговорила Федянина:

-Что, девчата, не приглянулась целина?..

Вера Пестова отозвалась без запинки:

Да разве же это целина?.. Мы думали, в степь ашу палатку вывезут, где за сто километров живой души не встретишь, а тут обыкновенный колхоз. До села при желании пешком в полчаса дойдешь...

-Было б за чем ходить! — насмешливо прогово¬рила Валя Рябова.— А то и смотреть на эту Тишинку не хочется! Ни клуба в ней, ни музыки, ни танцев, кино, может, раз за все лето привезут, а книжки дельной в жизни не достать!..

Федянина улыбнулась. Она тоже выросла пусть в небольшом, но все-таки городе, получила среднее техническое образование, заочно училась в сельскохозяйственном институте. Могла бы работать в МТС на сравнительно спокойной должности механика-контролера, но нет же, пошла вот в тракторную бригаду. Она понимала, как много зерна могут дать стране целинные земли.

И тут Валя рассказала подругам о тех своих мечтах и расчетах, которые не решилась открыть на съезде Каверину:

-Вы подумайте, те земли, которые распашет и засеет нынешней весной наша бригада, к осени принесут колхозу больше 20 миллионов рублей чистого дохода. Выходит, мы изменим жизнь Тишинки в один год.

Девушки заинтересованно притихли. Потом стали прикидывать возможную урожайность, доход. Действительно будет несколько миллионов! Одна лишь Наташа Гребенюк оставалась по-прежнему молчаливой.

И у Вали снова появилось тревожное предчувствие: эта может подвести.

Вскоре предчувствие бригадира оправдалось.

В трудную пору приступили девчата к полевым работам. В начале мая злые степные ветры принесли снеговые тучи, а новенькие серовато-голубые «ДТ-54» пошли в наступление на целину. Снег продержался недолго, всего несколько часов, но сменивший его мелкий леденящий дождь не унимался.

Дороги превратились в непролазное месиво, и только плотная войлочная подушка целинного дерна кое-как удерживала на поверхности земли тяжелые машины. Тракторы часто буксовали, местами вязли, а на солонцах и тонули. Как тут выполнять дневные задания, тем более неопытным, теряющимся при каждой неудаче девушкам-новичкам?...

-Учитесь маневрировать скоростями,— наставляла их Федянина.— И еще одно: привыкайте переключать скорости автоматически, без раздумий, а то у вас на каждое переключение не меньше минуты уходит. Так можно выгадать за смену добрых два часа...

Отработав свое время, и Валя и Матрена Николаевна Водолазка пересаживались а кабинки то к Вере Пестовой, то к Вале Рябовой, то к Наташе Гребенюк, показывали им, как экономить минуты, как работать на раскисших от ненастья почвах. И все равно новички часто ошибались—все трое.

Но разное у них было отношение к своим ошибкам. Вера Пестова как-то на крутом повороте поломала сцеп с боронами — так после она не то что на тракторе, а и на лошади старалась заворачивать помягче, поосторожней. А Наташе Гребенюк каждая обнаруженная оплошность служила предлогом для бесконечных стенаний по поводу того, что у них здесь ничего не выйдет, что совсем напрасно взялись они не за свое, за мужское дело, совсем напрасно переселились в степь.

Что только не делали подруги: и помогали Наташе больше, чем другим, и стыдили ее, и распевали сочиненные Марией Гладких частушки,— ничто на нее не влияло. И когда Гребенюк наехала трактором на плуг, вогнала его в землю и чуть не покалечила прицепщицу, Федянина спросила ее напрямик:

— Ты хочешь дальше работать трактористкой?
— Я хочу домой,— после недолгого раздумья ответила Наташа.

Так они и расстались. И хотя после того при¬шлось пережить им еще немало тяжелых дней, жалобы сразу прекращались, как только Федянина многозначительно напоминала:

-Может быть, ты тоже хочешь домой?

А жилось им действительно нелегко: первые недели даже негде было по-человечески отдохнуть. Палатку в заморозки пришлось оставить. Перебрались в старую избушку-развалюшку, но там девувшек преследовали дым, чад, духота.

Помогли им рабочие Алтайского тракторного завода. Как-то в конце мая они приехали к Федяниной целой делегацией и привезли подарок — сияющий свежей краской полевой вагончик.

Руководитель делегации молодой мастер Злобин сказал:

—Дружить теперь будем. Как-никак, мы тоже кое-что смыслим в технике.

Работа у девушек пошла успешнее, и когда они прочли первое письмо Каверина, то, к собственному удивлению, обнаружили, что намного опередили знатного бригадира: к 24 мая у Федяниной было вспахано и засеяно уже 640 гектаров.

Но тут-то и начались новые трудности, неведомые ни Каверину, ни другим казахстанцам: в колхозе вдруг исчезла целина.

Конечно, необработанных земель осталось еще достаточно, но после обильных дождей на обычно бесплодных степных участках поднялись такие буйные травы, что колхозники, помня о только что минувшей тяжелой зимовке скота, никак не соглашались пустить их под распашку до сенокоса. А пока в МТС и в районе решали, чем же до сенокоса заняться целинщикам, Федянину вызвали в Барнаул на партийное совещание.

Вернувшись, она застала в вагончике только рубцовских подружек — Веру Пестову и Валю Рябову.

По-домашнему, в пестрых халатиках, худенькие, угловатые, как сестры, похожие друг на дружку, они валялись на постелях и невесело напевали новую частушку:

Ма Тишикке земли нету,
Хоть летай ты по полям.
У кого земля гуляет.
Дайте нашим тракторам!..

— А где же остальные? — полюбопытствовала Федянина.

— Они лес колхозу возят,— отрапортовала Вера.— Для постройки клуба и кошар. Видно, и в Тишинке начинают за ум браться... Мы тоже в лес просились, да не пускают нас. Дорога, говорят, туда трудная...

— Так почему вас на сенокосе не используют?
— А он, говорят, в задачу целинной бригады не входит...

Вале Федяниной без труда удалось устранить это досадное недоразумение, но месяц дорогого времени был потерян. К подъему паров под урожай 2015 года федянинская бригада приступила только 11 июля и все-таки к концу месяца вспахала еще 737 гектаров целины вместо 500 гектаров по плану.

Прошла весна и большая часть лета, а погода на Алтае все не менялась. Менялось лишь отношение к ней хлеборобов. В дни посевной механизаторы и колхозники дружно ругали весеннее ненастье; потом, когда на полях зазеленели всходы яровых, люди довольно поглядывали на затянутое серыми тучами небо.

Но вот кончился июль, подступала пора уборки, нужен был всего лишь десяток погожих дней, чтобы пшеница дозрела окончательно, а вместо них снова зарядили проливные еженощные дожди. И хлеб стал ложиться поначалу на низинных, наиболее увлажненных участках, потом — целыми полями. И люди опять с тревогой поглядывали на тучи, спрашивая себя, будет ли конец этому.

Тревожилась и Валя Федянина. Теперь многое зависело от искусства комбайнера. Отнесется он к работе честно, сумеет использовать каждый погожий часок — и хлеб сполна пойдет на колхозные тока, и будут выполнены обязательства, которые дала партии Валя.

У Каверина, конечно, случайностей не будет: у него механизаторы-универсалы,—а из Валиных девчат никто водить комбайн не умеет.

Тревожные раздумья Вали были прерваны появлением Ивана Злобина, того самого мастера тракторного завода, который весной привез к ним на полевой стан вагончик.

-Принимайте отпускников! — весело объявил он.— Заводская подмога на уборку прибыла!..

Оказалось, Злобин раньше работал комбайнером и теперь, во время отпуска, решил выручить федянинцев. С собой он прихватил не только штурвального и копнильщиков, все тех же заводских партийцев, но и шоферов вместе с выделенными заводом грузовиками, и грузчиков, и весовщиков...

Комбайн Злобину должна была дать МТС, но все приспособления, нужные для того, чтобы не зависеть от погоды и состояния хлебов, он заготовил заблаговременно.

И вот уборка началась. Сначала косили ячмень и овес, намолачивали по 30—35 центнеров с гектара. А там подоспела и пшеница.

Теперь-то уж, кажется, Вале Федяниной нечего было волноваться, но все-таки тревожно забилось у нее сердце, когда комбайн Злобина зашел в пшеничный массив.

Шел он наискосок, чтобы легче бы¬ло поднять полегший хлеб, шел неспешно, так, что Вале и колхозному бригадиру Бойко было нетрудно поспевать за агрегатом и следить, чисто ли работает его командир.

Вначале их взгляды были прикованы к пружинам, которые осторожно и ловко подхватывали пшеничные стебли, проворно выпрямляли их и бросали на ножи хедера, потом посмотрели, как идет по транспортеру густая масса соломы, идет плавно, без задержек: в транспортере Злобин тоже сделал кое-какие перестановки.

Смерили глазами высоту стерни, остались довольны... К комбайну подошла автомашина, и из бункера на ходу хлынул золотой поток.

— Как думаете, Григорий Павлович,— почему-то очень тихо спросила Валя,— соберем мы с наших земель 100 тысяч пудов?

— Соберем...
— И миллионный доход будет?
— Поболе будет,— с расстановкой ответил кол¬хозный бригадир.

А на соседнем поле, где уборка закончилась вчера, сегодня уже ползали два серо-голубых трактора-близнеца, Там поднимали зябь Вера Пестова и Валя Рябова. И, прислушавшись к ровному гудению их моторов, Валя Федянина подумала о том, что победа, которой радуется она сегодня,— лишь первая ступенька в цепи больших побед, которые очень скоро сделают неузнаваемой алтайскую степь.

Комментарии: