Вот, схватки

Подписывайтесь на Телеграм-канал @good_collection


В тот день я проснулась в 3 часа утра со смутным подозрением, что ОНО нача­лось. Особенно смутили меня схватки. Они шли через 3—6 минут, что, вроде, намека­ло на близкие роды. Время летело мгновенно, что меня почему-то очень удивляло.

Я не хотела будить никого среди ночи, поэтому радовалась, что стрелка часов неумолимо ползет к отметке, вполне пристойной для того, чтобы нарушить чужой сон. Схватки шли нерегулярно, с пере­рывом от 2 до 10 минут, были вполне терпимы­ми, по описанию больше похожими на ложные, но я не сомневалась в том, что это уже роды.

Где-то через час после пробуждения я переко­чевала в теплую ванну. Теоретически она должна сглаживать неприятные ощущения от схва­ток, но у меня эффект был немного другим. Схватки участились, причем любое движение провоцировало новую схватку. Закончив вод­ные процедуры, я проревизировала содержи­мое роддомовской огромной сумки, и в 7 утра с громким вздохом уселась на кровать рядом с мужем и порадовала его сообщением, что на работу ему сегодня не идти...

Созвонившись с роддомом, мы поехали. В машине схватки стали реже, а в приемном отде­лении практически прекратились. После всех формальностей нас отвели в предродовую пала­ту, показали, где душ-туалет и оставили вдвоем с мужем. Тем временем схватки прекратились (я чувствовала себя подлой обманщицей). Врач посмотрела меня на кресле, констатировав раскрытие 4 см, осталась довольна всеми про­исходящими процессами, но сказала, что, если схватки останутся такими же вялыми, придется вскрывать пузырь...

Как и предполагалось, с перепугу они тут же возобновились, и через 1,5 часа, когда врач зашла на нас посмотреть, шли уже через 6 минут, о чем я не замедлила гордо сообщить. Это было около часа дня, то есть с момента первых схваток прошло уже 10 часов, на кресле выяснилось, что раскрытие всего 5,5 см, воды начали подтекать, а потому доктор приняла решение вскрывать пузырь. Вообще-то, мне крайне не хотелось этого делать, я заки­дала врача вопросами, и она довольно быстро убедила меня в необходимости данной процеду­ры. Больно не было совсем. Было мокро, а еще мне показалось, что из меня по ступенькам кресла низвергаются горные потоки.

После вскрытия схватки участились. Если вначале я переносила их стоя или ходя, то те­перь при каждой схватке начала опираться на что-нибудь (или кого-нибудь — в лице мужа). Я бродила по палате, жутко хотела есть и угова­ривала схватки быть посильнее. Бедный мой,такой же голодный, как и я, муж сидел в кресле, добросовестно фиксировал все схватки, снимал мои «родовые муки» на видео, иногда пытался сделать мне обезболивающий массаж, которо­му нас учили на курсах.

Когда схваточки стали почаще, я наконец переползла на коврик, стоя на четвереньках, повисла животом на огромном голубом мяче и начала расслабляться, покачи­ваясь из стороны в сторону. Глядя через зеркало в голубой рамке на отражение мяча, я умудри­лась несколько раз поспать между схватками. И очень кстати, потому что около 14.00 схватки шли уже каждые 2 минуты и, конечно, времени на сон не оставляли. Так веселенько прошло еще часа три, а потом схватки усилились до бе­зобразия, я даже думала, что это уже потуги. Еще около часа я противостояла им с помощью специального дыхания, радуясь, что нас научи­ли ему до автоматизма. К этому моменту я уже настолько срослась со своими ковриком и мя­чом, что сомневалась, что смогу впоследствии вернуться к прямохождению.

Мой муж Лешка дышал вместе со мной. Ес­ли честно, к этому моменту я уже порядком ус­тала. И тут, как по мановению волшебной па­лочки, появилась врач, уложила меня на кушет­ку, проверила раскрытие и сказала, что пора бы уж и рожать, но схватки слабоваты, надо бы ка­пельницу поставить. Как только она вышла, ме­ня, валяющуюся на кровати, обуял ужас — я испугалась окситоцина... И от этого начались такие схватки, что даже перевернуться на бок, не то что слезть с кровати, я сама уже не могла.

Лешка тут же попытался сделать мне массаж поясницы, но просто прикосновение вызвало новые схватки... Так что, на мой взгляд, капель­ницу мне поставили уже для профилактики: на­до было просто пугнуть меня чуть пораньше. Все, что было потом, я восстанавливала в па­мяти в последующие два дня, постоянно зада­вая вопросы мужу: все произошло настолько стремительно, что не успело осесть в сознании. Когда мне ставили капельницу, муж побледнел. Врач испугалась: как он дальше будет? Но в дальнейшем, думаю, все ее страхи рассеялись на раз — он вел себя как идеальный муж на ро­дах.

После капельницы схватки еще усилились, сдерживать потуги стало практически невоз­можно. Вот это, пожалуй, самый противный момент родов — когда теряешь контроль над своим телом...

Но тут мне разрешили тужиться. Ох, и от­вела же я тут душу! Слезть с кровати и при­сесть на корточки, конечно, я не успела, поэто­му врач и Лешка как-то очень ловко и дружно (как будто всю жизнь в паре работали) ухвати­ли меня за ноги и помогли изобразить эти са­мые корточки, только повернутые на 90 граду­сов (лежа на спине). Так мы пережили две схватки, а потом перебрались все-таки в вер­тикальное положение. Лешка, сидя на стуле, поддерживал меня под мышки, я тужилась пе­ред зеркалом на корточках. Прошли еще две схватки. В промежутке я, кажется, задала вра­чу пару вопросов.

После этих схваток врач ска­зала: «Бегом рожать!» Я попыталась повое­вать за право сделать это в тапочках, мне было отказано, и дружной вереницей мы побежали рожать — впереди я, с голой задницей и боси­ком, абсолютно уверенная в том, что голова ребенка уже торчит наружу, за мной врач со стойкой капельницы, а за нами — мой муж с какими-то пакетами.

Пока меня усаживали на кресло, Лешка уселся на кресло позади меня. Я вцепилась в его коленки, меня быстренько обработали лидокаином, и мы продолжили рожать. Все что-то кричали, в основном: «Ды­ши!», а врач еще и: «Улыбайся!» (Кстати, хо­рошее средство для расслабления лица!) На самом деле, я слышала их всех в пол-уха. От­метила только про себя, что на Лешкин воп­рос, скоро ли мне дышать «собачкой» (момент после выхода головки), акушерка сказала, что нет, и я успела расстроиться.

При второй схватке я тужилась, как сумасшедшая, четко ощущая, как твердый шарик, головка моей ма­лышки, выходит наружу... И вот — голос му­жа: «Собачкой!..» — и его же дыхание. Дышу, пытаюсь расслабиться, ощущение твердого шарика исчезает, еще тужусь по команде — и с изумлением чувствую, как из меня выползает что-то длинное-длинное, невозможно длинное, и — все! Первый крик своего первого ребенка я пропустила (так же, как не услышала марш Мендельсона на собственной свадьбе)...


Метки:


Комментарии:

Оставить свой комментарий

Пожалуйста, зарегистрируйтесь, чтобы комментировать.


Поиск по сайту
Архивы
© 2023   ОПТИМИСТ   //  Вверх   //