Как ты считаешь, мы с тобой состоялись как мужики?

Когда от рульки остался деревянный поднос с одинокими соплями маринованной капусты, Борька сыто, но деликатно рыгнул. Звякнув обручальным кольцом, ухватил литровую кружку и сделал вкусный глоток чешского пива.

— Костян, вот как ты считаешь, мы с тобой состоялись как мужики?

Я поперхнулся и закашлялся. Борька, привстав и задев за край стола животом, шарахнул мне кулаком по спине. Рука у него тяжелая, да и пузо присутствует, в этом плане он и впрямь состоялся. А вот остальное…

— Не, ну а что? — Борька продолжал гнуть свою линию. — Я лично думаю, что состоялись. Смотри. Сидим не в самом паршивом кабаке, можем себе позволить. Работа нормальная, семья, все дела… Ты вон вообще квартиру купил. Сейчас допьем и по домам, сегодня, между прочим, наши с англичанами играют — возьму еще пивка! Кстати, может, еще по одной?

— На фиг, — отрезал я. — Мне сегодня еще надо на репетицию успеть, так что я лучше кофейку, ну и граммов 30 коньячку для голоса, а то на прошлом концерте…

— Блин, ну ты даешь! — Борька снисходительно расхохотался. — Я-то думал, ты давно эти трынди-брынди свои бросил. Тебе вообще сколько лет, ты помнишь?

— Столько же, сколько и тебе. А что с моими годами не так?

— Старый, нам с тобой уже за тридцатник! Не, я понимаю, когда мы еще учились, я и на концерты твои ходил, и даже сам играл, и фенечки, и тусовки, и прочий фрилав-рокинрол… Но сейчас-то чего? Это ж все несерьезно, нам о другом думать надо, мы ж состоялись как мужики!

— Знаешь что, Борь, — обозлился я, — тебе надо, ты и думай о другом. А я, если хочешь, может, и не считаю, что состоялся как мужик. И ни хрена мне за это не стыдно. Вертел я все эти разговоры про работу, квартиры, ремонты, кредиты и проценты. А хуже всего, когда начинают про машины — масло, резина, пробег… Да мне и так в моей конторе давно уже в нюх тычут: “Купи машину, что ты как лузер…” А вот зачем она мне?

— Ну да, — вставил шпильку Борька. — Ты у нас все больше верхом... Чапаевец, блин! На белом коне и с белой гитарой! Смешно, ей-богу. Взрослый человек, а ведешь себя как, прости господи, натуральный сопляк. И ходишь как болван… Ну куда это годится — джинсы, сапоги ковбойские, косуха… Несерьезно все это, несолидно…

Его несло дальше, а я задумался. Ведь и правда — глупо все как-то выходит. Хотя… Ладно — машина. Она мне и в самом деле не нужна, к тому же я до смерти боюсь самоездящих механизмов. И насчет своей конторы я приврал — никто мне в нюх отсутствием автомобиля не тычет. А уж к тому, что занимаюсь столь экзотичными видами спорта, как выездка, конный туризм и фехтование, относятся с уважением и даже завистью. А вот полуподвальный рок-н-ролл приходится скрывать. Как же — социальный статус!

А вот если разобраться — чем занятия музыкой хуже конного спорта? В денежном эквиваленте выходит примерно одинаково. Час в манеже на любимой белой кобыле Приме стоит примерно столько же, сколько и час репетиции в студии.

Причиндалы всадника уж никак не дороже гитары и микрофона. Так в чем же дело? Если человек, крикнув: “Н-но, паскуда!”, дает лошади шенкелей и скачет галопом, значит, с престижем все в порядке и он состоялся как мужик, так?

А вот если тот же самый человек, воткнув штекер в любимую белую гитару и крикнув в зал прокуренного клуба: “Хай, сволочи!”, начинает рубить рокабилли, то это неприлично, а сам человек автоматически становится лузером?

Это еще полбеды. Этажом ниже работает мой коллега. Отличный парень примерно тех же самых лет, что и мы с Борькой.

Как-то раз, опять-таки за кружкой чешского, я имел неосторожность поплакаться ему: дескать, приходится свои увлечения скрывать, как будто я не рок-н-ролл играю, а снимаю детскую порнографию.

— Ты, Костян, не хнычь, — оборвал меня тогда Серега. — Я бы на твоем месте вообще радовался жизни. У меня с этими делами вообще караул…

Н-да… Нет, сознаюсь, грешен. Когда Серега поведал мне, что увлекается склеиванием и раскрашиванием моделей танчиков, я едва сдержал точно такой же снисходительный хохот, которым только что одарил меня Борька. Помнится, я тоже страстно любил танчики и самолетики, но все-таки есть разница. Одно дело — клеить модельки во втором классе средней школы, и совсем другое — будучи… Черт, вот оно лезет! Ну да, будучи уже “состоявшимся мужиком”...

— Во-во, — горько заметил Серега. — Ты не представляешь, что мне приходится городить, когда я эти самые модели, краски и прочее покупаю. “Вы, наверное, сынишке?” — прошепелявил он, явно передразнивая продавца. — Да, блин! Сынишке! У меня две дочери, мне бы им кукол покупать и медвежат, а я, остолоп и трус, киваю башкой и принимаюсь гнать, что вот, мол, сын увлекается настоящим историческим моделированием… И чтобы ржавчина на гусеницах, и чтобы вся расцветка в соответствии с требованиями вермахта 43 года… Это что, по-твоему?

— По-моему, просто идиотизм. Фигли скрывать моделирование? Это ж не то что у меня…

Серега насмешливо фыркнул, давая мне понять, что иногда думать надо. Причем головой.

И если подумать, то у меня выйдет именно то же самое. Странное ощущение — вроде работаю в престижной конторе. Обручальным кольцом могу позвенеть о стеклянную кружку ничуть не хуже окружающих… Пока, тьфу-тьфу-тьфу, на жизнь не жалуюсь, а все же…

— …Все же ты, Костян, не прав, — Борькин голос, от которого я было закрылся полусном-полувоспоминанием, вырвал меня из воспоминаний почти полугодичной давности. — Ну вот на хрена тебе этот рокинрол? Что ты с него имеешь? Ты что, хочешь стать как Роллинги, блин, Стоунзы? Дорзы? “Аквариум”? Плюнь и забей. Ты и тогда ни шиша не пробился, и сейчас тот же хрен. Чего тебе надо?

— А вот видишь? — я, раздухарясь перед репетицией и последующим концертом, указал Борьке на вешалку. Там висела моя любимая косуха. — Видишь? Ага! Так вот. Эту самую куртку я купил на свои гонорары от концертов! Ты понял? На гонорары! От! Концертов! Ты можешь себе позволить такую вещь, а? Не слышу! Нет? А мне ее шили на заказ! Ты понимаешь? Лично для меня, блин! Для звезды подвального рока! Потому что я реальная звезда! Хоть бы и для полусотни таких же придурков, как и я! Хоть бы и был при этом рядовым офисным планктоном!

— Ну, раз ты за куртки своей трынди-брынди-ерундой занимаешься, тогда в добрый час, — Борька, ухмыляясь, засобирался и обхлопал себя по внушительному туловищу. — Это дело хорошее. Славное. Но, приятель, вот что я тебе скажу. Я-то думал, что ты нормальный, что ты состоялся как мужик, а теперь смотрю, что ты такой же, как лет 15 назад был. Все, пока. Или тебе на твою репетицию? Подбросить?

Я тоже обхлопал себя. Туловище мое было раза в три тоньше, чем Борькино. Однако деньги в карманах нашлись. Мы вышли из кабака. Борька, по-прежнему ухмыляясь, достал сигарету и развернулся.

— Ты куда? — спросил я, немного протрезвев. — Ты ж вроде обещал меня до базы подбросить?

— Да ну на фиг, — Борька, похоже, уже раскаивался. — Я ж пьяный сейчас. Вот лучше на метро, благо рядом.
— Да? — ехидно спросил я. — А может, я тебя подброшу? У меня-то деньги есть, хоть я и не состоялся как мужик. Есть, есть, не сомневайся. Подброшу, ага… И пивом для твоего футбола проспонсирую. Или как?

— Дурак ты, — веско сказал Борька и, переваливаясь как утка, пересчитывая мелочь, пошел к метро.

Через пару минут я ехал на репетицию в душном салоне московского джихад-такси, размышляя, что Борька в чем-то прав, а я — натурально, дурак. На фига, спрашивается, я прусь сейчас на базу без гитары, доверив переноску драгоценного инструмента басисту — парню славному, но неаккуратному? Только потому, что мне стыдно брать свою белую ласточку на работу? Дурак и есть. Хватит, напартизанились.

В следующий раз гордо вопрусь на работу с настоящим рок-н-ролльным кофром — пусть видят, что Костян не только ценный работник, но еще и рок-звезда. Пусть даже и небольшого калибра. А что, могу себе позволить — все же состоялся как мужик.

Комментарии: