Только потом не обижайся, если за умирающим родственником тебе придется ухаживать самостоятельно…

На днях в части не только российских, но и в зарубежных русскоязычных СМИ поднялась форменная истерика. Одним из наиболее ярких примером ее может послужить, скажем, статья с броским названием “Лицензия на убийство”. Поводом к ажиотажу стала публикация “Российской газетой” приказа Минздрава от 29 апреля 2015 г. № 216н “Об утверждении перечня медицинских противопоказаний, в связи с наличием которых гражданину или получателю социальных услуг может быть отказано, в том числе временно, в предоставлении социальных услуг в стационарной форме, а также формы заключения уполномоченной медицинской организации о наличии таких противопоказаний”.

Что тут началось! “Врачей заставляют становиться убийцами, нарушать клятву Гиппократа”, - это еще не самые резкие выражения, особенно из уст комментаторов на многочисленных форумах и в блогах.

Впрочем, некоторые разобрались в сути проблемы — и стали мягко сдерживать разъяренных “жестокостью медицинских чиновников” собеседников, готовых уже “браться за автомат”. Действительно, напуганные медицинской реформой граждане совершенно запутались в терминологии. В представлении многих, “социальная услуга” — это услуга, оказываемая социумом, обществом. К сфере чего, по логике, относится и медицинская помощь.

На самом же деле, в приказе Минздрава речь идет не о лечении больных в лечебных учреждениях — а именно о “социальных услугах”: содержании пациентов, страдающих теми или иными заболеваниями, в заведениях, занимающихся уходом – пусть даже с элементами медицинского наблюдения. Речь идет о домах-интернатах, домах престарелых, домах инвалидов и проч. То есть, о той деятельности, которая в дореволюционной России именовалась “общественным призрением”, заботой о немощных и стариках.

***

Надеюсь, причину такого “разделения обязанностей” пояснять не надо. Болезни, увы, вылечить можно далеко не все. Возьмем, к примеру, инсульт. Острый период — 10-14 дней, когда больному в неврологическом отделении ставят капельницы, колют уколы. При тяжелом течении курс может быть продлен. Потом назначаются уже отдельные инъекции — но чаще просто таблетки, проводится “реабилитация”: массаж, лечебная физкультура и так далее — с целью восстановления функции поврежденного мозга и парализованных конечностей.

К сожалению, даже самые современные методики лечения помогают далеко не всегда. Статистика в этом смысле безжалостна: в общей совокупности острых нарушений мозгового кровообращения 25% выздоравливает, 25% умирает, половина — остаются инвалидами разных групп.

Ну так и что делать с этой несчастной “половиной”? Держать в неврологических стационарах годами, надеясь на чудо? Так тогда все койки будут забиты такими больными — на больных “свежих”, для которых еще есть надежда вылечиться, места не останется.

Поэтому после курса лечения в стационаре больных, даже не вылеченных полностью, но основательно подлеченных, когда непосредственная угроза жизни ликвидирована — обычно выписывают домой. Разве что человек остался инвалидом первой группы, не способным к самообслуживанию — тогда его прямо из больницы обычно переводят куда-нибудь в “социальный стационар”, где вместо докторов — в лучшем случае, одна медсестричка (хорошо, если не только днем) и полный штат нянечек. Накормить, судно подать и проч. Ухудшится состояние — вызывается “Скорая” — и снова в больницу.

Однако большая часть и инвалидов, и просто хронических больных выписывается на дом. Где тоже могут начаться сложности — связанные, как раз, с нежеланием родственников ухаживать за родным человеком — и терпеть от этого те или иные неудобства.

Отчего, собственно, многие и не прочь спихнуть дедушку-бабушку в “дом престарелых”. Пущай чужие люди за ними заботятся — а мы жизнью будем наслаждаться. Ну не обязательно так грубо, можно и помягче: “Нам детей надо на ноги поднимать, деньги на это зарабатывать — а тут этот старикашка со своими стонами, вонью, необходимостью для ухода за ним с работы увольняться”.

***

К этому вопросу мы вернемся чуть позже, а пока займемся темой “минздравовской жестокости”. Которая, по мнению критиков, заключается в том, что чиновники запрещают помещение в “дома общественного призрения” определенных категорий больных, среди которых страдающие открытой формой туберкулеза, лепрой, острыми инфекционными заболеваниями, тяжелыми психическими расстройствами, эпилепсией с частыми приступами, гангреной, и некоторыми другими болезнями.

Ну что можно возразить таким критикам? Наверное, наиболее показательными станут “доводы от противного”. Итак, представьте себе, что (не дай Бог, конечно) вы сами или ваш любимый родственник уже помещен в “социальный стационар”.

И вдруг на соседнюю койку с ним помещают больного проказой. Ну ладно, эта особо опасная инфекция в России не так уж и распространена, но вот туберкулез — увы. И больной его открытой формой, естественно, начинает надсадно кашлять, распространяя вокруг себя мокроту с опасными микобактериями.

В средневековой Англии, например, во время эпидемий чумы заколачивали досками целые дома, где появились заболевшие, дабы предотвратить распространение “черной смерти”. И, как это ни печально, современные карантинные мероприятия в очаге особо опасной инфекции от вышеописанных почти не отличаются. Разве что тем, что кроме стоящих по периметру карантина автоматчиков, с приказом стрелять во всех беглецов, в очаге также работают врачи, людей кормят, лечат и т.д. Но высший приоритет все равно отдается блокированию распространения инфекции.

Так что “гуманизм” с помещением больного хоть проказой, хоть открытой формой туберкулеза, хоть любой другой острозаразной инфекцией в “дом-интернат” или куда угодно, где он может заразить другого человека — это преступление, влекущее за собой наказание по ст. 236 Уголовного Кодекса РФ до 3 лет тюрьмы, а в случае смертельных исходов (хотя бы одного) — даже до 5 лет. Для лечения таких больных есть специализированные инфекционные больницы, тубдиспансеры, лепрозории.

***

А если рядом окажется “страдающий тяжелыми психическими заболеваниями” — в просторечье, “буйный псих”? Ну вот заставят его “голоса” в рамках “синдрома психического автоматизма Клерамбо-Кандинского” на базе шизофрении проломить голову соседу табуреткой — и что с такого преступника возьмешь? Он же невменяем! Разве что удастся оформить его перевод в закрытую психлечебницу для таких вот “невменяемых” убийц.

А гангрена легкого, конечностей, тяжелые болезни кожи, вроде язв? Кто-то, вообще, представляет себе запах, который распространяется вокруг таких больных?! Сорри за сравнение — но “аромат” протухшей несколько недель назад рыбы покажется в сравнении “благоуханием”. Ведь человек при таких болезнях, грубо говоря, гниет заживо.

Ну а помещение в “социальный стационар” больного эпилепсией с частыми приступами — это уже преступление в первую очередь, против него самого. Потому что, вообще-то, такой приступ судорог положено снимать внутривенным введением противосудорожных средств — типа диазепама. При неэффективности двух-трех инъекций на протяжении получаса подключается “капельница”, куда вводят уже 5-10 ампул этого препарата. Если и это не помогло, начался смертельно опасный развитием отека мозга “эпилептический статус” — тогда уже поможет только реанимация.

И что, это все, по чьему-то псевдогуманистическому мнению можно (и нужно) проводить в каком-нибудь доме-интернате, в тихой местности за десятки километров от крупного города с его “Скорыми” и больницами? В присутствии других "питомцев" интерната, принуждаемых видеть зрелище, которое и не всякому медику привычно? Или их каждый раз из палаты выгонять? Часиков так в 4-5 утра — наиболее частое время развития приступов судорог, по статистике?

В общем, апелляции к якобы “нарушенной клятве Гиппократа” в описанной ситуации — это откровенная и опасная демагогия. К людям, находящимся в “социальных стационарах”, страдающим “соматическими” (“телесными” то есть) болезнями, ни инфекционные, ни психические, ни заживо разлагающиеся больные “подселяться” не должны. И рассматриваемый Приказ Минздрава в этом смысле абсолютно взвешен и законен.

***

Тем не менее, сказать, что проблемы вообще не существует — нельзя. Она заключается в том, что в России (как, впрочем, и в мире) существует огромное количество тяжелых, неизлечимых, а нередко и умирающих больных — оказание помощи которым весьма проблематично, а уход — весьма сложен.

Вот свежая, и, увы, очень печальная статистика из первых рук — медиков, профессионально занимающихся оказанием “паллиативной” помощи. То есть, когда, в отличии от “радикальной”, доктор сознает, что вылечить больного не сможет, а может лишь облегчить его страдания.

“В России ежегодно умирает 1 млн 300 тысяч человек (речь идет о людях, так или иначе умерших от медицинских причин, то есть не в результате несчастных случаев или иных причин смерти). Из них 300 тысяч (то есть примерно 17%) умирают от онкологических заболеваний. Еще 83% — это пациенты, умершие не от онкологии, но от других болезней. При этом из неонкологических пациентов каждый третий нуждается в паллиативной помощи. То есть это примерно от 700 тысяч до 1 млн человек”.

Председатель правления Российской ассоциации паллиативной медицины, заведующий кафедрой паллиативной медицины Московского государственного медико-стоматологического университета имени Евдокимова профессор Георгий Новиков
Между тем, общее количество больничных коек в России — во всех больницах, всех профилей, балансирует на отметке около миллиона. То есть, при всем желании, если даже “забить” российские больницы такими умирающими больными, прекратив прием больных более “перспективных” — все равно мест на всех таких несчастных не хватит.

О специализированных учреждениях “паллиативной медицины”, хосписах говорить как-то не хочется. Ведь даже в “Северной столице” Санкт-Петербурге, их всего 200 штук — при нормативе в 500. Точнее, этот “норматив” предусматривает 100 таких коек на миллион населения. То есть, округляя, около 16 тысяч на всю Россию. При том, что по словам процитированного выше профессора Новикова, в такой помощи нуждается ежегодно от 700 тысяч до миллиона человек.

Разделим количество “паллиативных коек” (нормативное, а не реальное!) на эту цифру — получим коэффициент 0,016- 0,022. Умножим его на 365 дней – выходит, что в среднем, условный умирающий больной может рассчитывать на пребывание в “паллиативном стационаре” аж … от 6 до 8 дней. В году!

***

Комментировать этот показатель как-то не хочется — во избежание нецензурной лексики. Но и срываться в уже привычную критику “ах, эти преступные чиновники!” не хочется тоже. Потому что “бесплатная медицина” как частный случай политики, согласно расхожему афоризму, “искусство возможного”.

А потому и просто добросовестно озабоченным гражданам, и демагогам, прежде чем обвинять власть в том, что она не может взять на стационарное содержание в “хосписах” всех умирающих больных, стоит узнать, что еще до кризиса стоимость “койкодня” в частных хосписах Москвы обходилась в 3,5 тысячи рублей. В год — около 1 миллиона (!) 300 тысяч рублей. В госбольницах, правда, койкодень калькулируется вдвое дешевле, но сумма все равно впечатляет. Умножим теперь, ну пусть тысяч 800, с учетом инфляции, на миллион нуждающихся в паллиативной помощи. Выходит около 800 миллиардов рублей.

Нет, в принципе, эта сумма не может считаться такой уж неподъемной для российского бюджета. Но тут гражданам самим надо решить: какие статьи они готовы сократить для финансирования “паллиативной медицины”. А как по мне, то эти программы должны организовываться на базе страховки — вполне добровольной, типа социальной или пенсионной.

Хочешь, чтобы ты сам или твои родные в случае “форс-мажора” имели должный медицинский уход профессионалов — выплачивай каждый год страховые взносы. Причем, немалые — 800 миллиардов на где-то 130 миллионов взрослых россиян — это больше 6 тысяч рублей в год. Для общества, где 20 миллионов якобы “безработных” не хотят платить в бюджет взносы даже с “минималки”, наверное, это много.

Но, в конце концов — это личный выбор каждого. Хочешь сэкономить — пожалуйста. Только потом не обижайся, если за умирающим родственником тебе придется ухаживать самостоятельно. Или, не дай Бог, ты сам окажешься в такой незавидной ситуации. Так что в этом вопросе все зависит от нас, а конкретные меры — включая данный Приказ — определяются именно этим общественным настроем и готовностью граждан идти на жертвы во имя гуманизма.

Комментарии: