Массовая голожопость Спенсера Туника

Подписывайтесь на Телеграм-канал @good_collection

Фотограф Спенсер Туник: «Ни один музей не смог получить у властей разрешение на нашу работу»

За последние два десятилетия Спенсер Туник запечатлел на всех семи континентах более ста тысяч обнаженных. Как действующее лицо двух фильмов HBO фотограф привлек внимание к проблемам окружающей среды: к таянию снежных вершин в Швейцарии и обмелению Мертвого моря в Израиле. T&P публикуют интервью Туника о том, как он украл фотоаппарат у именитого коллеги, почему его искусство еврейские ортодоксы называют художественным скотством и как ему удалось собрать деньги на Kickstarter.

— Что вас заставило взять в руки фотоаппарат?

— Я — фотограф в четвертом поколении. Мой прадед владел первой мастерской фотопечати Kodak в Нью-Йорке — в том месте, где позднее построили Всемирный торговый центр. Дед тоже был фотографом — работал в Совете по иностранным связям ООН, где фотографировал Трумэна, Эйзенхауэра, Де Голля, Кастро, Тито, Джона Кеннеди и бесчисленное множество других мировых лидеров и дипломатов. В 60-70-е годы у моего отца были фотомагазинчики в отелях сети Catskin, где изготавливались фотографии постояльцев отелей на сувенирных брелоках. Я часто помогал ему, и когда отец — довольно рано — отошел от дел, он мне отдал все свои фотоаппараты.

— Как Вы пришли к съемке обнаженных фигур в людных местах?

— После учебы в бостонском Эмерсон Колледже я перебрался в Ист-Вилладж в Нью-Йорке. Там я арендовал витринную лавку, принадлежавшую Джастину Джею. Он специализировался на съемке музыкальных событий, а еще прибоя и серфингистов. Я поступил на годичные курсы Международного центра фотографии и увлекся съемкой перфомансов. Также я брал уроки скульптуры и живописи в Школе изобразительных искусств. Я никак не мог найти свою нишу, но потом понял, что мое призвание — снимать парящих обнаженных людей в лучах городского рассвета.

Познакомившись с Джорджем Хольтцем, чьи снимки голого тела мне нравились, я решил пойти к нему в стажеры. По сути, я украл его камеру — не в буквальном смысле, конечно. Я купил себе точно такую же, с именно такой же оптикой, которую он использовал — когда объект фокусируется четко, а фон получается расплывчатым. Мало породить идею, надо найти способы воплотить ее. У художника должны быть правильные холсты, у скульптора — правильная глина. В моем случае — это правильный фотоаппарат для реализации моих задумок.

Я однажды шел по улице и увидел парня поразительной внешности (он оказался Алистаром Батлером, работавшим моделью у Роберта Мэпплторна и танцовщиком у Элвина Эйли). Я сказал ему: «Хотя мне нечего предъявить тебе из своих работ, но я сделаю твое шикарное фото — если ты доверишься мне». Он согласился, и я снял его обнаженным на Уолл-стрит. Это была моя первая работа в этом жанре.

— Как вы искали других участников для своих инсталляций?

— Беседуя с разными людьми, я собрал список из 25-30 моделей, желавших позировать для портретной съемки. Потом занялся изучением городской среды с постановочной точки зрения — как будет смотреться тело на фоне сточного колодца, груды кирпичей, какого-то архитектурного сооружения, изгиба линии улицы. Съемки велись по выходным. Свою первую групповую инсталляцию я сделал в 1994 году у здания ООН в лучах восходящего солнца. Мне реально помогли полицейские, отводя оттуда потоки машин. В благодарность я им потом подарил распечатанные снимки.

Мои следующие групповые съемки проходили в центре города — на Бродвее и Кросби-стрит. Чтобы набрать людей, я раздавал в разных клубах и во время арт-событий флаеры, которые оформляла Кристин Боулер — она теперь моя жена. Сегодня эту функцию выполняют музеи, которые рассылают пресс-релизы, и люди записываются в режиме онлайн.

— Ну вот к вам пришло осознание художественной ценности того, что вы делали. Как вы дальше продвигали свои работы?

— Я подружился с арт-критиками Уолтером Робинсоном и Кэти Лейбовиц и с художником Полом Эйч-Оу (Paul Н-О — сокращенное от Hasegawa-Overacker — прим.ред.), который вел на кабельном Art TV канале несколько отвязную программу Gallery Beat. После учебы в Международном центре фотографии для меня общение с ними было сродни участию в водевиле «Три дурачка-комедианта». Местом съемок шоу были галереи в районе Сохо. Я стал видеолетописцем этого стебного шоу, но не забывал и о своей работе. Экспозиции моих работ были размещены в галерее Alleged Аарона Роуза на Лудлоу-стрит, а также в галерее Thicket в районе Трайбека. Еще я распечатал большую фотографию одной из групповых инсталляций и повесил ее в своей квартире. После того как ее там увидел мой гость, художник Райан МакГиннесс, он порекомендовал меня Джилу Прести — и вскоре я начал выставляться в его галерее I-20.

— Помните ли вы момент, когда проснулись знаменитым?

— Известность уже постепенно приходила ко мне, но когда меня начали арестовывать, это стало широко освещаться в масс-медиа. В то же время у меня уже был свой «фан-клуб» из людей искусства, которые видели: я делал не просто коммерческие проекты, а надрывался в стремлении воплотить свое видение. Моя задача заключалась в сборе множества людей, а для этого нет ничего лучше, чем попадать в скандальные хроники.

Затем зародился проект «Обнаженные Штаты». О фильме тогда еще не шла речь — я просто планировал со своей женой отправиться в турне для создания инсталляций. Еще не видя и не изучив съемочные площадки, я авансом продал эту работу, и вот буквально накануне нашего отъезда режиссер Арлин Доннели решила попробовать снять об этом независимое кино — что она и сделала. Когда фильм был готов и даже получил некоторые награды, его купил канал Home Box Office, что обеспечило картине телеаудиторию во многих странах мира.

— Какой из ваших проектов был самым трудным?

— Я думаю — это Израиль, в прошлом году. Там многие музеи существуют за счет государства, что вынуждает их с опаской подходить к неоднозначным с точки зрения устоев арт-инсталляциям в публичных местах. Музеи готовы выставлять смелые вещи в своих стенах, но нагие люди вне этих институциональных крепостей — нет, это невозможно!

Дело в том, что сотрудничество с музеями облегчает получение официальных разрешений. Вы не можете за углом улицы спрятать тысячу взрослых голышей в надежде, что не появится полиция. Ни один из музеев, с которыми мы сотрудничали, не смог получить у государственных органов разрешение на нашу работу. Мы наталкивались на стену неприятия — меня вызывали в Кнессет, где я получил разнос от ортодоксов. Они называли мой проект «художественным скотством», а меня – «растлителем, непристойным художествам которого следует дать решительный отпор».

Когда против тебя так жестко выступают, появляется множество сочувствующих среди людей либерального толка. Сразу нашлось много желающих участвовать в моем проекте — только вот реализовать его не давали возможности. Последним спасательным кругом, за который мы могли ухватиться, было запустить кампанию по сбору средств на площадке Kickstart. Я собрал 116 тысяч долларов, но сейчас мне нужно расплатиться с 700 участниками, заплатить за печать.

За неделю до моего приезда в Израиль местные власти, в начале вроде бы поддержавшие проект, передумали и отказали нам в доступе к месту проведения съемок — а это было место, которое я искал целых два года. Но меня распирало от стремления доделать эту работу — и я сделал это!

— Вы все время работаете с голыми людьми — комфортно ли вам среди них?

— Для меня они – не голые люди, а сонм поразительных духовных существ. Это, скорее, для моих натурщиков происходящее является, возможно, неким чувственным опытом. Меня же больше волнует структура скульптурной инсталляции.

В молодости я служил в армии и дослужился до звания капитана, на протяжении года имевшего в подчинении 60 ребят. Я командовал ими на плацу — так что этот опыт, как и общение с клиентами в отцовском фотомагазине, мне очень пригодились. Работа с людьми в форме в чем-то похожа на работу с обнаженными фигурами.







Метки:


Комментарии:

Оставить свой комментарий

Пожалуйста, зарегистрируйтесь, чтобы комментировать.


Поиск по сайту
Архивы
© 2023   ОПТИМИСТ   //  Вверх   //