Папа и мама Гитлера

Клара Гитлер

Известный психолог и писательница Алис Миллер анализирует взаимоотношения маленького Адольфа Гитлера с родителями в попытке найти объяснение бесчеловечной жестокости фюрера в его детстве.

Алис Миллер, как опытный психотерапевт, исходит из того, что ни один ребенок не рождается «злым» и бесчеловечным – все эти качества являются результатом жестокого обращения в детстве.

Все историки, как известно, сходятся на том, что мать Гитлера – Клара – «очень любила своего сына и баловала его». Вопрос только в том, что они называют любовью? Как и любой психолог, Алис Миллер понимает под любовью не слепое потакание прихотям ребенка (что, кстати, противоречит всякой любви, поскольку удовлетворяет лишь бессознательные эгоистичные желания самой матери, а главное – вредит ребенку), а способность матери быть открытой к истинным потребностям ребенка и способность распознавать их.

Подчеркнем – не свои неосознаваемые потребности – а ребенка. На это и сегодня – вопреки общепринятому мнению – способны, увы, лишь немногие матери, женщины, которые достигли определенной эмоциональной зрелости, которая никаким образом не зависит от зрелости возрастной.

«Как раз именно этого не хватает, если родители балуют ребенка, то есть потворствуют всем его желаниям, осыпают его разными ненужными ему вещами (имеется в виду не нужными, скорее, в смысле неких истинных потребностей ребенка – NS) – все это лишь заменяет то, что родители не могут ему дать вследствие своих собственных проблем, – пишет Миллер. – Если бы Адольф Гитлер был действительно любимым ребенком, он тоже был бы способен любить других. Но его отношения с женщинами, различные извращения и в целом его отчужденное и холодное общение с людьми свидетельствуют о том, что ребенком он вообще не получал ничьей любви».

Известно, что до рождения Адольфа у его матери было трое маленьких детей (Густав – 2 года 7 месяцев, Ида – 1 год 4 месяца и Отто – 3 дня), которые в течение одного месяца умерли от дифтерии. Через год после этой ужасной драмы у Клары рождается Адольф. Несмотря на единогласное восхваление биографами любви матери Гитлера к своему новорожденному сыну, Алис Миллер изначально подвергает это сомнению.

Всем психологам известно, что отношения матери с ребенком в первый год его жизни – крайне важны для всей дальнейшей жизни малыша. Этот год становится «базой» для развития личности. Более того, поскольку мать и ребенок в это время находятся в нормальном симбиотическом слиянии – ребенок «считывает» абсолютно все эмоции матери на бессознательном уровне, и впитывает их. Тревога, страх, которые, вероятнее всего, овладевали Кларой после рождения Адольфа («А вдруг, и этот умрет?»), не могли не передаться и ему, и, возможно, нанесли очень сильный удар на его психику изначально.

«Такая необычная ситуация в семье (имеется в виду и полнейшее невнимание к страданиям Клары ее мужа – Алоиза – NS) приводит к еще одному последствию: матери, которые после смерти одного ребенка рожают другого, часто идеализируют своего умершего ребенка (точно так же, как неудачники часто фантазируют о своих упущенных возможностях). Это подстегивает живущего ребенка к особому напряжению, чтобы не остаться в тени своего умершего брата (или сестры). Но истинная любовь матери обычно направлена на идеализированного умершего ребенка, которого ее воображение наделяет всеми возможными добродетелями, возможно присущими ему, если бы он остался жив. То же самое происходит и в семье Ван Гога, у которого, правда, умер только один из его братьев».

Поскольку Адольф Гитлер был первым ребенком, который появился на свет после смерти трех детей, очень сложно представить, что его мать Клара любила его «нежной и самозабвенной любовью», о которой так любят говорить биографы. Впрочем, Алис Миллер и этому видит объяснение: «Наверное, не случайно, что все биографы, которые придали ее образу черты Мадонны, были мужчинами». Мужчинам по понятным причинам свойственно идеализировать женщин – особенно матерей, и особенно неблизких, «абстрактных», вроде матери Гитлера. Таким образом, историки могли просто попасть в ловушку собственного же бессознательного, преподнося факты такими, какими они хотели бы их видеть.

Адольф Гитлер в младенчестве

Более того, биографам часто свойственны и своеобразные замашки на «психоанализ» Адольфа Гитлера. Так, многие из них полагают, что поскольку маленький Адольф очень долго находился в тесных, симбиотических взаимоотношениях с матерью, ему была свойственна жажда всеобщего признания, восхищения, «слияния» с массой. Дело, между тем, обстоит с точностью до наоборот.

«Ребенок, получавший в детстве достаточно подлинной любви и заботы, став взрослым, сможет лучше сжиться с их отсутствием по сравнению с тем, кто никогда их не получал. Таким образом, если человек «ненасытно жаждет» любви и внимания, это всегда указывает на то, что он ищет того, чего никогда не получал, и вовсе не значит, что он не хочет лишать себя чего-либо, что в избытке имел в детстве», – пишет Миллер.

Страх и слепое «уважение» к собственному крайне деспотичному мужу, который избивал ее, раболепствующая Клара сохранила и после смерти Алоиза Гитлера. Когда Клара хотела указать кому-либо на что-то особенно важное – она всегда указывала на трубки, оставшиеся после смерти Алоиза. Она боялась мужа даже после его смерти, поэтому нечего и говорить о том, что сын – Адольф – мог поделиться с ней своими переживаниями по поводу унижений, которые причинял ему отец. А если учесть вполне вероятную идеализацию Клары своих умерших детей, которые точно «никогда не смогли бы совершить ничего плохого», то Адольфу Гитлеру ничего не оставалось, как притворяться (в том числе и перед самим собой) и полностью отказаться от своих подлинных чувств (по отношению к отцу), вытеснить их, потому что они были «опасны» – их никогда не одобрила бы забитая женщина – мать Гитлера.

Историк Фест так описывает фюрера: «Всю свою жизнь он предпринимал величайшие усилия, чтобы скрыть свой истинный облик и возвеличить себя. Вряд ли мы найдем другую выдающуюся историческую личность, которая так же педантично создавала свой образ и тщательно заметала свои следы во всем, что касается личной жизни. Образ, который он себе создал, был больше похож на монумент, чем на человека».

Но на мировой политической сцене Гитлер разыгрывал драму своего детства в совершенно другом «театральном костюме». Алис Миллер: «Как прежде его отец, теперь он тоже был диктатором – единственным, кому позволено было говорить. Остальным следовало молча повиноваться. Он внушал страх, но вместе с тем пользовался любовью своего народа, который теперь распростерся у его ног, как когда-то покорилась Клара своему мужу».

Всем известно, какое завораживающее действие Гитлер оказывал на женщин. Хотя, есть вероятность, что не на всех. Для маленькой застенчивой девочки, существующей у женщины внутри, он воплощал обожаемого отца, точно знающего, что правильно, а что –нет, который, к тому же, поможет найти выход ненависти, вытесненной и накопившейся у нее с детства (евреев; см. предыдущую статью). Конечно, скорее, это относится к женщинам, у которых были серьезные проблемы с их собственными отцами – едва ли нормальная женщина не захочет видеть рядом с собой чересчур властного и деспотичного мужчину в случае если ее собственный отец был мягок и добросердечен по отношению к ней.

Увы, такие женщины, как Клара, часто являются не просто образом «добродетельной», но даже идеальной женщины для многих мужчин. Подобный же идеал женственности был и у Гитлера (который, впрочем, имел вытесненное чувство ненависти по отношению к своей матери – за то, что не защищала сына от отца, причем, даже после его смерти – от горьких воспоминаний; именно поэтому он с таким пренебрежением и презрением относился к женщинам, будучи уже взрослым). Этот идеал он рисует в главной книге своей жизни «Майн Кампф»: «Психика широких масс совершенно невосприимчива к любой слабости и половинчатости. Подобно женщине, душевное состояние которой определяется не столько постулатами абстрактного рассудка, сколько непостижимой чувственной страстью к силе, которая дополнит ее природу, станет покорять слабого, масса больше любит властелина, чем просителя... Она не осознает ни бесстыдства, с которым осуществляется ее духовный террор, ни омерзительного злоупотребления ее гражданскими свободами, ибо не имеет ни малейшего представления о внутреннем безумии всего учения. Все, что она видит, – это беспощадная сила и жестокость рассчитанных проявлений, которым она, в конце концов, навсегда покоряется».

Это ли не образ Клары, «бесстыдно» и «омерзительно» покорившейся угнетателю-мужу, забыв о самой себе, своих детях и собственной гордости, променяв ее на раболепие к неудачнику Алоизу?..

ОТЕЦ

Как известно, и тому есть определенные документальные подтверждения, отца будущего фюрера – Алоиза Гитлера – подозревают в том, что в его жилах текла ненавистная для нацистов еврейская кровь. Мы намеренно не будем останавливаться на всех исторических подробностях происхождения отца Гитлера, поскольку это не в ходит в задачи этой статьи. Упомянем лишь о некоторых фактах.

Алоиз Гитлер

Вот, что пишет о происхождении Алоиза Гитлера немецкий историк, специалист по нацистской истории Иоахим Фест в своей книге «Лицо Третьего рейха»: «Отец Гитлера был незаконнорожденным ребенком кухарки по имени Шикелькгрубер из Леондинга, вблизи Линца, которая работала в одном доме в Граце... Кухарка, бабушка Адольфа Гитлера, во время рождения ребенка работала на еврейскую семью по фамилии Франкенбергер. И этот Франкенбергер – дело было в 30-х годах XIX века – платил Шилькгрубер за своего сына, которому тогда было около девятнадцати лет, алименты... Кроме того, на протяжении нескольких лет между Франкенбергерами и бабкой Гитлера происходила переписка, общее содержание которой составляло молчаливое признание обеих сторон, что ребенок Шилькгрубер был зачат при таком стечении обстоятельств, которое обязывает Франкенбергеров платить ей алименты».

Маловероятно, что об этих фактах – известных всей деревне – ничего не знал бы повзрослевший сын той самой кухарки – Алоиз. Но независимо от того, были ли эти слухи правдой или нет, над будущим отцом диктатора тяготело четырехкратное бесчестье: он был бедным; он был незаконнорожденным; он был разлучен со своей матерью в пятилетнем возрасте; у него в жилах текла еврейская кровь (что по тем временам означало позор и изоляцию).

Понятно, что даже если последний пункт и был всего лишь слухом – это совсем не спасало ситуацию, поскольку три первых пункта оставались бесспорны. Тот факт, что Алоиз в возрасте сорока лет сменил фамилию – со всеми последующими серьезными трудностями и препонами, которые описывает Фест. По мнению Алис Миллер, эти факты свидетельствуют о том, каким важным и конфликтным оставался для него вопрос его происхождения.

Алоиз всю жизнь будет защищаться от гнета этого позора с помощью своих успехов, чиновничьей карьеры, своего мундира, напыщенных манер и невероятно жестокого обращения с собственной женой и детьми, в числе которых был и его сын – Адольф.

Далеко не все историки, впрочем, убеждены в том, что Алоиз Гитлер регулярно избивал своего маленького сына – Адольфа – или как-то иначе издевался над ним. Подобные сомнения в своей книге «Юность Гитлера» высказывает, например, историк Франц Йетцингер.

Алоиз Гитлер

«Он [Йетцингер] утверждает, что Гитлер «определенно» не был «забитым ребенком», и что «своенравный и упрямый мальчик полностью заслуживал» трепку, – пишет Алис Миллер в своей книге «Воспитание, насилие и покаяние». – Ибо «его отец был человеком весьма (!) прогрессивных убеждений»».

Как психолог, Алис Миллер абсолютно справедливо утверждает, что Йетцингер попал под свойственное для людей в целом влияние так называемой «черной педагогики», которая оправдывает жестокое обращение с детьми (например, избиение) с воспитательной целью. Что и говорить, даже сегодня в результате философии «черной педагогики» многие родители во всем мире убеждены, что наказывать своих детей с помощью порки, насмешек и других видов психологического и физического насилия – это норма, которая направлена исключительно на благо детей. Во времена детства Гитлера в Германии эти взгляды на воспитание были еще более бесспорными. Так «воспитывались» многие дети, однако подобной жестокости, которая выпала на долю детей Алоиза, равно как и его жены, подвергались далеко не все.

Известный американский историк и публицист Джон Толанд в своей книге «Адольф Гитлер» пишет: Однажды, когда бунтарские настроения были в нем особенно сильны, Адольф решил убежать из дома. Каким-то образом Алоиз узнал об этих планах и запер мальчика на чердаке. Всю ночь Адольф пытался протиснуться в оконное отверстие. Оно было слишком узким, поэтому он снял с себя одежду. В этот момент он услышал на лестнице шаги поднимающегося отца и в спешке отпрянул назад, прикрывая свою наготу взятой со стула скатертью... отец захохотал и стал кричать Кларе, чтобы она пришла и посмотрела на «мальчика в тоге». Эти насмешки причинили Адольфу больше боли, чем любой другой возможный исход событий, и, как он признался Елене Ганфштенгл, «он долго не мог забыть этот случай». Спустя много лет он рассказывал одной из своих секретарш, что прочитал в приключенческом романе о том, что умение терпеливо скрывать свою боль является признаком мужества. А потому «я решил, что не произнесу ни звука в следующий раз, когда отец будет меня пороть. И когда наступил этот случай – я до сих пор помню свою испуганную мать, стоящую у двери, – я молча считал удары. Мать думала, что я сошел с ума, когда, сияя от гордости, я сказал: «Отец ударил меня тридцать два раза!».

Этот и другие задокументированные эпизоды из жизни Адольфа Гитлера создают впечатление, что периодически избивая своего сына, Алоиз давал выход своей слепой ярости, вызванной унижением, которое сам он испытал в детстве. «Очевидно, у него было навязчивое стремление выместить свое унижение и свои страдания именно на этом своем ребенке», – пишет Миллер.

Увы, многим людям почему-то трудно дается понимание того, что жестокость в этом мире обычно вымещается на невинных. Очень часто жертвами такого насилия становятся дети. Причем, насилие по отношению к ним, как уже было сказано, очень часто оправдывается «воспитательным» процессом. Это «норма» нашей жизни – этому «учили» многих людей их родители, которые били их самих. Повзрослев, большинство людей начинают идеализировать своих отцов и матерей, вслед за ними, называя эти побои, насмешки и откровенные издевательства тем, что «родители хотели только добра». Это и понятно. Осознать своих любимых маму с папой как тиранов, которые просто таким образом решали свои проблемы, способен не каждый – это слишком болезненно и несет в себе глобальную перестройку собственного мировоззрения. Поэтому эти люди, уже сами став родителями, предпочитают «повторять» тот же сценарий, взяв за непререкаемую истину постулаты, более чем распространенной и сегодня, «черной педагогики». Первый из них: дети по природе своей лживы, лицемерны, эгоистичны, ленивы и т.д. Второй: все эти качества необходимо выбивать из ребенка путем наказаний, в том числе и телесных. О том, что подобные утверждения ошибочны не просто в корне, но являются полной противоположностью действительности, многие люди предпочитают не знать. В том числе, и биографы Гитлера. Тем более что в случае с человеком, который является самым страшным преступником всех времен и народов, это невероятно удобно, ведь Гитлера ненавидят все, и стоит ли говорить, что есть за что. Впрочем, это никак не оправдывает «грехи» его деспотичного отца, жертвой – именно жертвой – которого и стал в свое время Адольф Гитлер.

Именно поэтому историкам так свойственно приписывать маленькому Адольфу всевозможные грехи, в особенности лень, упрямство и лживость. «Но разве ребенок рождается лжецом? – спрашивает Алис Миллер. – И разве ложь не является единственным способом выжить, имея такого отца, и сохранить остатки собственного достоинства? Иногда обман и плохие отметки в школе становятся единственным средством скрытого развития островка независимости у человека, который находится в полной власти прихотей другого».

Биограф Рудольф Ольден так описывает отца Гитлера – Алоиза: «Он никогда не был в хороших отношениях с людьми, которые его окружали. Зато в собственном доме он установил семейную диктатуру. Его жена смотрела на него сверху вниз, и дети постоянно чувствовали на себе его твердую руку. Адольфа он не понимал и тиранил. Если старый унтер-офицер хотел, чтобы мальчик подошел к нему, он свистел в два пальца».

«Образ мужчины, подзывающего своего ребенка свистом, словно собаку, настолько напоминает описания концентрационных лагерей, что нет ничего удивительного в том, что современные биографы склонны умалять жестокость отца, замечая при этом, что в те времена в побоях не было ничего особенного, или даже приводят более сложные аргументы против «очернения» отца, как это делает Йетцингер, – пишет Алис Миллер. – Печально, что именно эти исследования Йетцингера стали важным источником для последующих биографов, однако его психологические воззрения недалеко ушли от воззрений Алоиза».

Во всех последующих действиях Гитлера на мировой арене Алис Миллер видит «отыгрывания» отношений со своим отцом. Гитлеру, как и многим современным самым простым людям, было очень сложно ненавидеть своего отца или мать (за их реальные злодеяния), поэтому он стал ненавидеть евреев. Евреи, как известно, всегда были гонимым народом, ненависть к ним в разные эпохи была чуть ли не узаконена – это безопасная с точки зрения собственной «морали» и общественного мнения ненависть. Ведь ненавидеть кого-то или завидовать кому-то считается в нашем обществе чем-то «плохим» и постыдным, хотя и ненависть, и зависть являются нормальной и естественной реакцией любого человека на стресс.

Алис Миллер: «Евреев не любят не за то, что они являются какими-то особыми людьми или делают что-то особое. Все это можно наблюдать и у других народов... Евреев ненавидят, потому что у людей есть потребность излить подавленную ненависть, и они стремятся эту потребность узаконить. Еврейский народ особенно подходит для этой цели... Путем воздействия своих бессознательных навязчивых повторений Гитлеру по существу удалось перенести травму своей жизни в семье на всю немецкую нацию. Введение расовой дискриминации заставило каждого гражданина прослеживать свою родословную вплоть до третьего поколения со всеми вытекающими отсюда последствиями... Инквизиция, например, преследовала евреев как иноверцев, но им давали шанс выжить, если они принимали крещение. Но в Третьем рейхе ни лояльное поведение, ни заслуги, ни успешность ничему не помогали; только из-за своего происхождения евреи были обречены: сначала на унижение, а потом – на смерть. Не это ли отражение судьбы самого Гитлера?»

Отец фюрера, несмотря на все свои усилия, большие успехи в карьере тоже не мог исправить свое «запятнанное» прошлое, точно так же, как впоследствии евреям было запрещено снимать звезды Давида. Вместе с тем расовая дискриминация повторяла драму детства самого Гитлера – маленький Адольф, как и любой еврей при нацистском режиме, не мог скрыться от побоев отца ни при каких обстоятельствах. Причем побои были вызваны не плохим поведением Адольфа, а тем, что отец просто «был не в духе». «Именно такие отцы могут вытащить своего спящего ребенка из постели, если они не могут справиться со своим настроением (возможно, ощущая свое ничтожество и неуверенность в какой-либо социальной ситуации), и побить его, чтобы восстановить свое нарциссическое равновесие... Можно не сомневаться в том, что маленького Адольфа били постоянно; что бы он ни делал, от ежедневной порки было не уйти. Все, что он мог сделать, – это отрицать свою боль, то есть, иными словами, – отрицать себя и идентифицироваться с агрессором (отцом – прим. NS). Никто не мог ему помочь, даже его мать, ибо заступничество навлекло бы опасность и на нее, так как ее тоже били», – пишет психолог.

Та же самая угроза неотвратимого унижения, как известно, ждала каждого еврея. Последний мог просто идти по улице, а в это время к нему подходил человек с повязкой штюрмера на рукаве и мог сделать с ним все, что угодно – все, что подсказывала на тот момент его фантазия, унижать его так, как только вздумается. Если же еврей вдруг начинал сопротивляться – штюрмер имел право забить его до смерти. В свое время, когда в 11-летнем возрасте Гитлер, не выдержав гнета отца, хотел убежать, его избили до полусмерти лишь за одну мысль о побеге. Чем не повторение судьбы евреев в Третьем рейхе? Желание поставить на колени целый мир, желание почестей, практически неограниченной власти, которая и была у него – это ли не повторение судьбы маленького Адольфа Шикльгрубера?..

Многие справедливо скажут – в подобных условиях выросли тысячи и даже сотни тысяч детей, но никто из них не стал Гитлером. Безусловно, воспитание Адольфа наложилось на его личностные особенности – сильный природный темперамент, стремление к лидерству, чувствительность к унижениям и т.д. Безусловно, не для всех обстоятельства построения карьеры складывались именно таким образом, каким они сложились у иконы нацистов. Безусловно, двух одинаковых судеб не бывает, как и двух одинаковых людей. И Гитлер, несмотря ни на что, не заслуживает никакого оправдания и остается самым отъявленным бандитом всех времен. Однако, объяснить его бесчеловечные деяния все-таки можно.

Комментарии: