Итоги Сердюковщины
Срочная служба настолько непопулярна, что спасти ее власть может или репрессиями, или большими деньгами
Генеральный штаб подвел итоги осеннего призыва. Как и прогнозировали, они – провальные. Число злостных уклонистов от службы достигло умопомрачительной цифры – 200 тысяч человек. Из них можно было бы сформировать, например, сорок мотострелковых бригад «нового облика»! Самое печальное, что нет ровно никаких предпосылок, что предстоящей весной беглецов от военкомов станет хоть чуточку меньше. Скорее, наоборот. Понятно, что с этим нужно срочно делать.
Но что? Плакаты типа «Родина-мать зовет!» давно уже для многих не призыв гордо приступить к выполнению священного долга, а сигнал срочно сматывать удочки. Нравится кому-то или нет, но моральных стимулов для военной службы в России все меньше. Максим Перепелица и Иван Бровкин давно выглядят для современных молодых людей преданьем старины глубокой. Причем, государство само старательно делает все для того, чтобы подобных и вовсе извести.
Как вам, допустим, такой пример? В Вооруженных силах с недавних пор повсеместно отменен пост №1 у Боевого знамени части. Часового с автоматом и в белых перчатках заменили видеокамерой. С точки зрения министра обороны Сердюкова, дескать, несение даже такой службы отвлекает солдата от неустанной боевой учебы. Изображения Боевого знамени теперь видеокамера транслирует в «дежурку». Чтобы, значит, хоть какой-то пригляд за знаменем все же был, а бывшую полковую святыню и вовсе не украли. Как обычную табуретку с инвентарным номером. Сердюков ждет, что в скорбных обстоятельствах, как это издавна принято в русской армии, кто-нибудь обмотает тело полковым знаменем и станет выносить его из окружения? Напрасно. Простое казенное имущество не спасают с риском для жизни.
Повторяю, все это – нынешняя российская армейской реальность. И вывод из нее может быть только один: если система сама отринула моральные стимулы к военной службе, она просто обязана заменять их материальными. Рынок, господа! А солдатский труд – один из самых тяжелых и опасных. Значит, за него надо платить, причем, не по три копейки, как сегодня. Речь сейчас не о переводе Вооруженных сил на контрактный способ формирования – эксперименты в этом направлении совсем недавно Министерством обороны справедливо признаны провальными. Речь о том, что немалые деньги платить надо даже и солдатам срочной службы. Примерно так рассудил уполномоченный по правам человека в Ленинградской области Михаил Козьминых. Недавно он выступил с новаторской идеей: по аналогии с «материнским капиталом» ввести так называемый «солдатский капитал». О том, что это такое, попросили рассказать самого Михаила Козьминых.
- Михаил Юрьевич, как родилась идея сформировать так называемый «солдатский капитал»?
- Во-первых, я сам закончил институт военно-космической академии имени Можайского, потом немало послужил в Вооруженных силах. В начале 90-х уволился в запас в звании капитана, поэтому имею собственный опыт. Во-вторых, в последнее время много поездил по военкоматам. Естественно, общался с призывниками. Чего только не наслушался… У одного дома остается молодая жена с ребенком. Не работает, с уходом мужа в армию остается вообще без средств к существованию. Другой беспокоится, что после службы при нынешнем уровне безработицы тоже надолго останется без заработка и будет сидеть на шее у матери. Третий после увольнения в запас хотел бы учиться в вузе, а не на что. Тогда и пришло осознание, что государство, на год вырывающее молодого человека из привычной среды, обязано на себя взять хотя бы часть возникающих у него при этом проблем. Как это лучше сделать? Есть же опыт с «материнским капиталом». Стали его выплачивать – увеличилась рождаемость. Установим выплаты за срочную службу – уверен, немедленно сократится количество уклонистов.
- Должен заметить, что мне нравится ваша идея. Как вы считаете, какая сумма выплат могла бы решить проблему?
- Мое предложение – выплачивать солдату половину «материнского капитала». То есть где-то по 170 тысяч рублей за год службы. Причем, если уже есть семья – деньги переводить в полном объеме до призыва. Если холостяк – после увольнения в запас.
- Ну, семейных солдат у нас пока не так много.
- Да. Но тогда выслушайте вторую часть моего предложения. Уверен, что призывной возраст в России надо поднимать до 21 года. К тому времени многие переженятся.
- Почему именно до 21-го?
- На этот счет есть мнения психологов. В 18 лет современные парни в большой степени все же еще дети. По своим мыслям, по моральным установкам, по представлениям о реальной жизни. Только года через три после школы, когда потрутся в настоящей взрослой реальности, они становятся настоящими мужиками. Тогда и к обязанностям солдата будут относится по-другому.
- На это я приведу вам кучу возражений. Через три года после школы кто-то окажется студентом и вы повесткой в военкомат прервете его профессиональное обучение. Кто-то уже не просто женится, а обзаведется кучей детей…
- Ну, так поэтому я и веду речь о материальной компенсации со стороны государства. Причем, эта компенсация должна быть не копеечной.
- Тогда почему именно 170 тысяч рублей? Обоснуйте.
- Очень просто. У нас, в Ленинградской области солдату-контрактнику платили где-то тысяч по 15. Маловато, конечно. Поэтому в той же мотострелковой бригаде, которая стоит в Каменке, планировали иметь до половины военных профессионалов, а набрали всего около 5 процентов. Да и тех решено теперь разогнать. Но деньги-то на них в бюджете выделены. Умножьте 15 тысяч рублей на 12 месяцев, которые в России длится срочная служба, – где-то половина «материнского капитала» и выйдет.
- Стоп. По вашим словам выходит, что по 15 тысяч получать должны были лишь половина солдат бригады. Вы же предлагаете столько же переводить на счет каждого. Значит, в масштабе Вооруженных сил по этой статье расходов понадобится вдвое больше финансов. Впрочем, давайте прикинем. Солдат и сержантов в Вооруженных силах где-то около полумиллиона. Чуть больше, но для простоты счета этим пренебрежем. 170 тысяч на полмиллиона – выходит что-то около 85 миллиардов рублей в год. Много, конечно, однако если учесть, что военный бюджет страны превышает триллион – не так уж и сокрушительно для казны. Хотя и эту сумму надо где-то наскрести.
- Правильно. Ассигнования придется значительно увеличить. Для этого мы предлагает внести поправки в законодательство.
- У вас есть право законодательной инициативы?
- У меня – нет. А у законодательного собрания Ленинградской области есть. Знаю, что там многие разделяют мою точку зрения. Полагаю, до 10 февраля депутаты рассмотрят этот вопрос и внесут законопроект в государственную Думу.
