Аптекари царей

Антуан-Огюст Пармантье – французский фармацевт и агроном эпохи Просвещения

Они занимали одни из самых почётных мест при царственных особах. Но эти привилегии давались им совсем не просто.

Малейшая ошибка могла привести к краху их карьеры, финальной точкой которой стал бы не выговор или увольнение, а смерть. Ведь на кону были жизни первых лиц государства. Придворные аптекари – что мы знаем о них?

Деятельность врача и аптекаря стали разграничивать значительно позже. А пока их всех называли просто лекарями, хотя многие функции, выполняемые ими, были чисто фармацевтическими.

Ангел чешского короля

В 1360 году аптекарь Анжело из Флоренции был удостоен милости короля Чехии Карела I и подчинялся только его суду. Кроме того, его дом и сад со всеми прилежащими постройками были избавлены от всех налогов.

Сад Анжело был первым ботаническим садом во всей Центральной Европе. У придворного «апотекариуса» на Фруктовом рынке была своя аптека, которую можно назвать самой первой на Старом Месте и вообще в Праге. Кроме лекарств в аптеке продавались разные вещи, даже лакомства, так что аптекари выполняли ещё работу кондитеров и пекарей.

Постоянными заказчиками аптеки были пражское дворянство и высокое духовенство, ведь хорошим тоном считалось получать лечебные препараты именно здесь.

Столетиями аптека Анжело, которая существует и теперь, имела наилучшую репутацию и сейчас входит в число самых передовых. Аптеки сохраняют память о первом пражском аптекаре тем, что на своих вывесках помещают изображение ангела и называются «У ангела», «У ангела-хранителя» и т. п., потому что Анжело переводится как «ангел».

Алхимик королевы

Мишель Нострадамус, более знаменитый своими многочисленными пророчествами, чем достижениями в медицине и фармации, жил и работал при дворе Екатерины Медичи, куда попал именно благодаря своим предсказаниям.

С 1564 года он получил официальный статус королевского медика и астролога. Он был не единственным аптекарем при дворе, но к другому его коллеге, миланцу Рене, за исцелением, наверное, мало кто обращался по той простой причине, что тот прославился как искусный отравитель.

Что же касается Нострадамуса, то он известен тем, что изобрёл знаменитые «розовые пилюли». Замешенные на основе лепестков роз и богатые витамином С они были на тот момент самым эффективным средством от чумы, позволившим в 1546 году в Провансе поставить на ноги 30–40% смертельно больных горожан.

Перу Нострадамуса принадлежит ряд книг, среди которых стоит отметить «Универсальное лекарство от чумы» (1561) и «Полезную брошюру о многих отменных рецептах» (1572).

Однако надпись на его надгробии опять же делает акцент именно на его способностях прорицателя: «Здесь покоятся кости Мишеля Нострадамуса, одного из всех смертных, сочтённого достойным сообщить и записать своим почти божественным пером о влиянии звёзд на будущие события, которые должны произойти на земном шаре».

Эскулап Ивана Грозного

Френчем Джеймс прибыл в Россию ко двору Иоанна Грозного в 1581 году в составе английской делегации вместе с лейб-медиком английской королевы Елизаветы Робертом Яковом. Он был не первым иностранным специалистом при русском дворе. До него на аптечном поприще уже трудились аптекарь Матиас (Матюшка-аптекарь) и голландец Арент Классен, прослуживший сорок лет в великокняжеской аптеке.

В кремлёвских палатах была создана аптека, услугами которой пользовались царская семья и узкий круг придворных. Роскошь интерьеров первой царской аптеки гармонично сочеталась с серебряными витринами и аптечными принадлежностями из золота и серебра, содержавшимися в идеальном порядке. Иностранцы, не встречавшие до этого ничего подобного, изливали свои восторги в письмах, которые и послужили спус­тя столетия источником ценных сведений об истоках аптечного дела в России.

Френчем Джеймс пополнил аптечные запасы привезёнными из Англии медикаментами. Это были в основном продукты растительного происхождения: плоды, цветки, травы, корни и кора, а также камеди, смолы и эфирные масла. Рабочий день англичанина был, по всей видимости, ненормированным, так как полностью подчинялся потребностям царской семьи. Кроме того, в атмосфере всеобщего недоверия и подозрительности была разработана очень строгая система внутриаптечного контроля. Аптекарь готовил свои лекарства только в присутствии особого дьяка, а готовое средство поочерёдно пробовали сначала придворные и сам изготовитель и лишь потом царь, что в принципе исключало возможность ошибки.

Судя по всему, данная система работала бесперебойно, а карьера аптекаря из далёкой Англии была успешной, так как ни в одном из документов того времени преемники Френчема не упоминаются.

Картофель для Людовика

Антуан-Огюст Пармантье – французский фармацевт и агроном эпохи Просвещения, генерал-инспектор здравоохранения при Наполеоне, который занимался вопросами санитарного состояния французской армии и провёл в 1805 году первую в истории кампанию прививок от оспы, изобрёл технологию получения сахара из сахарной свёклы, основал школу хлебопечения и внёс вклад в изучение способов заморозки и консервации пищи, в памяти потомков остался как активный пропагандист выращивания картофеля в Европе. В его честь даже названо несколько блюд, основным ингредиентом которых является картофель.

Именно благодаря усилиям Пармантье Парижский медицинский факультет объявил в 1772 году картофель съедобным.

Французы не сразу приняли таинственные клубни. И сдались лишь тогда, когда Пармантье привлёк на свою сторону королевскую чету. Людовику ХVI понравились различные блюда, приготовленные из картофеля, а королеве, как истинной женщине, цветы этого растения. Украсив ими своё платье, она сделала детищу Пармантье неслыханную рекламу. После чего картофель сразу вошёл в моду, но только в качестве декора для костюма. Поэтому находчивому учёному пришлось пойти на хитрость.

Картофельную плантацию по просьбе аптекаря стали охранять солдаты короля. Но только днём, чтобы дать возможность заинтригованным французам похитить под покровом ночи таинственные клубни. Что те и делали, причём с большим рвением. Ведь, как известно, нет ничего слаще запретного плода.

***

Испокон веков считается, что чем выше у человека социальный статус, тем круче уровень и качество жизни.

На самой вершине, как полагается, находятся правители – всем кажется, что у них вообще не бывает проблем. На деле же выходит немножко иначе – цари точно так же болеют и умирают. Но вот как их лечили?

В общем, лечили царственных особ, конечно, лучше. Здравоохранение царственных особ и их приближенных было делом государственной важности. И потому самые передовые врачи, вооруженные самыми передовыми теориями, всегда были наготове. Вот только радости коронованным пациентам это не приносило. Во всяком случае в Европе, на которую принято равняться. Потому что «передовыми» некогда считались весьма странные методы.

Соль и топор

Сирийский принц Усама ибн Мункыз оставил любопытный труд «Книга наставлений», где подробно и не без ехидства описал европейскую медицину, с которой он познакомился во время Крестовых походов.

Дело было будничное и нестрашное – знатнейший из крестоносных владетелей граф Триполитанский по­просил у сирийца врача. Один из рыцарей страдал гнойным нарывом на ноге, а придворная дама графа болела сухоткой. Врач прибыл, прописал рыцарю припарки, а даме – диету. Оба пошли на поправку, но тут из Европы явилось медицинское светило, или как его назвал Усама, «прославленный врач франков». Далее – со слов самого сирийца: «Франк сказал, что не следует отдавать лечение в руки мусульман. Он прогнал моего врача. Потом положил ногу рыцаря на бревно и велел ударить по ней топором. Со второго раза кость поддалась, мозг из нее вытек и больной умер. О женщине же он сказал, что в голову к ней вселился дьявол, а потому велел ее обрить, сделал на голове крестообразный надрез, сорвал кожу, обнажив черепные кости, и сказал втирать в рану соль. Женщина тут же умерла».

Неудивительно, что при подобных методах лечения сложился основной административный принцип европейских врачей: «Бери плату с больного до операции».

Ни дня без клизмы

Достижения античных медиков были основательно забыты – процветала совершенно ненаучная фантастика, причем самые отъявленные фантазеры оказывались в непосредственной близости от тронов.

Любители исторических романов, разумеется, помнят о противостоянии мушкетеров Людовика XIII и гвардейцев кардинала Ришелье. Помнят также и о том, что король и кардинал частенько находились не в духе и бывали раздраженными. Причина проста. И того и другого пользовал придворный медик Бувар (Bouvard). То, что он увлекался кровопусканием, – еще цветочки, так поступали 90% европейских медиков того времени. Но Бувар был новатором. А потому, верно определив болезни владык (катар желудка), внезапно решил, что виной тому глисты. Выгонял он их оригинально – рвотным и внушительными клизмами. В среднем королю прописывалось 215 приемов рвотного средства и 312 клизм в году. Почти каждый день. Причем, отдавая дань моде, лейб-медик накачивал своих подопечных никотиновым настоем и даже табачным дымом, считая, что «новый продукт из Америки» окончательно избавит их от паразитов. В результате катар плюс концентрированный никотин через задний проход свели в могилу и кардинала, и короля.

Огненная хирургия

На этом фоне достижения отечественной придворной медицины выглядят вполне достойно. Пока европейские светила запросто втирали в раны соль и рубили конечности, сын Ярослава Мудрого, князь Святослав, велел свести кое-какие естественные и гуманитарные знания в крупную энциклопедию – «Изборник» Святослава. Кстати, там среди подробного перечисления множества недугов встречается и такой: «червивая болесть». Метод лечения, конечно, не такой модный, как во Франции, однако в отличие от него действенный: «Возьми молока козьего, что естеством не густо и не тонко, положи толченого чеснока, вылей в посудину и посади туда больного голым гузном – червь наружу уйдет». Неизвестно, правда, болел ли сам князь «червем». Но вот с хирургией ему познакомиться пришлось. Несмотря на довольно высокий уровень проведения операций (русские «лечцы» использовали даже наркоз), результат был удручающим: «В лето 6584 (1076 г.) преставися Святослав от резанья желве». «Желвием» у нас называли опухоли, чаще всего гранулемы, оперирование которых и сейчас штука рискованная. Так что князь, соглашаясь на операцию, был здорово уверен в своих врачах – судя по всему, процент успешных операций впечатлял.

Когда говорят о последствиях татаро-монгольского нашествия, обязательно упоминают общий упадок в сфере ремесел и торговли. Но упускают из виду такую важную отрасль, как медицина. Историк отечественной медицины профессор Лев Змеев о домонгольских «лечцах» отзывался с придыханием: «Чрез Византию, унаследовавшую традиции античной учености, образованности и мудрости, древняя врачебная культура попала на Русь».

Теоретически монголы, завоевавшие к тому времени еще и Китай, могли бы принести на Русь кое-что из арсенала врачей Поднебесной, которые накапливали знания и умения тысячелетиями. Но – тщетно. Русь утратила даже то, что имела. Из почти двух дюжин специальных хирургических инструментов, что упоминаются в «Изборнике» Святослава, осталось совсем немного – «ножь врачевьской» (скальпель), «бричь» (бритва) и «рудомет еже отворять жилу» (острый молоточек для пускания крови). И то все эти прелести были доступны лишь высшим кругам аристократии. Но общая деградация сказалась и там. Когда заболел Великий князь Московский Василий II, долго не могли поставить диагноз. Потом, все-таки определив «болесть сухотную», то есть туберкулез, решили согревать ему легкие. Но не отхаркивающим питьем, а напрямую – огнем. Клали князю на спину трут и поджигали. От такой терапии стало только хуже, к тому же на обожженных местах началась гангрена. Ее мазали ртутью и прижигали каленым железом. В марте 1462 г. князь скончался.

Так что завидовать «царским» условиям здравоохранения, занятие неблагодарное. Простым людям легче – их по крайней мере не мучили табачными клизмами.

Комментарии: