Почему пьёт русский человек
А в самом деле, почему? Отвечу сразу: если так, глобально, в применении к нашему народу в целом, без перехода на личности, то — «От безысходности»
И так оно всегда было, есть и будет. Святые отцы говорят: «Ненавидь грех, люби грешника», и это верно. Но только, в применении исключительно к нашей действительности, это утверждение распространятся на все грехи, кроме пьянства. Я так думаю. Потому что пьянство — это не столько личный грех, сколько социальная болезнь, корень которой — в тотальной неправде как основе общественной жизни.
Да и учителя-проповедники Слова Божьего на Руси это всегда понимали — интуицией, я так думаю, понимали, отчего и сами в антиалкогольных проповедях не особо усердствовали, и за воротник заодно с прихожанами в случае чего закладывали. И вовсе не только оттого, что не хотели быть ханжами и фарисеями. Жизнь такая, понимаете. В том смысле, что русский человек (ну, планида у него такая), он всё равно, хоть режь его, хоть в костюмчик ты его облачи, хоть как, — он всё равно будет искать Правды. Чтобы всё правильно на земле устроено было. По-Божьи. По совести. Да нет, это всё понятно, что все мы грешники окаянные, и всё такое прочее. И что люди вокруг нас так же несовершенны, как и мы сами. Я о другом. О том, что я всегда могу без истерики и даже с пониманием отнестись к тому, что каждый конкретный Поликарп Ерофеич, городовой или приказный, взятки берёт. И даже если все поликарпы ерофеичи на своих должностях их берут. Да, пожалуй. Но вот когда мне говорят: «А, так это вся система такая…» — вот тут да, тут хочется взяться если не за наган, то хотя бы за стакан.
...Да нет, лично мне не особо-то хочется: лично я водку потребляю в исключительных случаях, в случаях, так сказать, соучастия в горе и радости ближних. Предпочитаю напитки с Пиренейского полуострова — этнографический сидр и благородное красное вино (преимущественно риоханское). Кстати сказать, а вы знаете, что в Испании бутылка обычного столового красного вина идёт в одну цену с аналогичного объёма бутылкой минеральной воды? Не верите? Вот я и сама не верила, пока официанты из кафе, подавая мне «комплексный обед», не стали спрашивать: «Вина или воды?» Понимаете, им без разницы! …И это открытие было одним из самых удивительных моих открытий в этой удивительной стране. «Вина или воды, сеньора?» — «И вы ещё спрашиваете…»
Ну так вот, вернёмся всё-таки к русскому народу. Нет правды на земле. Подточены основы социального бытия. «У нас вся система такая…» Понимаете, есть самоотверженные врачи — а медицины нет. Есть прекрасные учителя — а образования нет. Есть храбрые воины — а армии нет. Ну и так далее. А почему? — А по кочану: «У нас вся система такая…» А если так, то что? Выход-то какой? Ну, можно и самому таким вот респектабельным подонком становиться, который в эту бессистемную систему с младых ногтей въезжает и преспокойно в ней существует. Ну, какой-нибудь чиновник, например: наверняка же в рот не берёт. А зачем? Чего ему заглушать? — Совесть? Так её у него и в помине не было. Да и потом: вакантные должности всяких разных чиновников уже на несколько поколений вперёд расписаны, вам туда не продраться. Честно исполнять свой долг? Естественно! Только вот медсестра в поликлинике больному ребёнку денно и нощно компрессы меняет, а потом, когда закончит смену и уйдёт домой, этого самого ребятёнка по распоряжению главврача и в сугубо келейной обстановке на органы разбирают. Понимаете, система такая.
Так чего делать-то, конкретно? Бунтовать? Бунтовали и, пожалуй, ещё и будут (а может, и нет). Молиться? Естественно. Но ведь только молитвы тех, например, тётенек, которые в ЖЖ про сострадание пишут и умиляются на то, как они своих родных деток любят, — так их вот молитвы они «ни Богу свечку, ни чёрту кочерга», одно фарисейское самолюбование типа того, что «благодарю, Господи, что я не как все прочие». Есть, конечно, молитва за мир, которой неоднократно упоминаемый мною старец Силуан молился и о которой он говорил, что «молиться за мир — это кровь проливать». Но вам, тётеньки, до такой молитвы три года говном плыть — не доплывёте, потому что так-то, на практике, вы своему Васеньке или там Кристику велосипед или клавесин купите, а чужому ребёнку денег на операцию не дадите. Пролить слезу за погибших в Беслане детей — это да, это вы можете: слеза ваша бесплатная, а вот так, конкретно, ну хоть полсотню баксов тому, кто ещё жив, а? То-то же, удавитесь: свой Кристик дороже: ему и велосипед нужен, и галстук бабочкой, и костюмчик приличный, а не какое-нибудь там барахло, потому как Кристик — он в «приличный» приход ходит, и он, ангельчик и лапочка, не хухры-мухры.
Да, так вот, граждане, чего делать-то? Бунтовать? Так опять же непонятно, против кого. Соборно молиться? Так это в обществе-то потребления, каковым, кстати, стало и само церковное общество? Есть ли радикальный, на все времена выход? Конечно. Как говорится, пили, пьём и будем пить.
«Ты меня уважаешь? Ты меня уважаешь?» — отчаянно спрашивает алкаш у своего собутыльника, и это не смешно, потому что что у трезвого на уме, то у пьяного, как говорится, на языке. Не любят у нас друг друга люди, граждане. Не любят и не уважают. Вообще. В принципе. Система такая. Но это же ненормально, этого быть не должно, и душа против этого протестует. Коллективная душа народа.
А посему — не бросайте камень в того, кто пьёт. Вы его сами таким сделали.
Вы же его не уважаете, не видите в нём своего брата? Нет же? Ну и чего тогда возмущаться, что он, как может, отворачивается от вашего подлого мира, в который, если не околеет, он всё равно же и вернётся.
Система такая.
