Бурундийская тюрьма и жизнь на воле
После затяжной гражданской войны между племенами хуту и тутси Бурунди поразила новая напасть: разгул преступности. Эта центральноафриканская страна является печальным рекордсменом – в тюрьме здесь сидит 1% населения. Впрочем, бюджету содержание зеков обходится по минимуму: их обязаны кормить родственники.
Череда военных переворотов началась в Бурунди сразу после ухода оттуда бельгийских колонизаторов в 1962 году. Виной тому послужили и сами европейцы. В своё время они искусственно наделили верхушки двух главных племени страны – хуту и тутси – функциями служилого и карательного сословий (соответственно). Предполагалось, что такая конструкция будет надёжно уравновешивать друг друга. С наступлением же независимости хуту и тутси стали бороться за единоличную власть.
При этом интересно, что тутси – полицаи и кэгэбисты – составляют лишь 15% населения Бурунди, но они на протяжении почти 50 лет давали достойный отпор военным хуту, а ведь численность этого племени – 83% от общей численности населения страны. Ещё 1% бурундийцев относятся к племени тва, и в своё время бельгийцы записали его в сословие интеллигентов-демократов (и сегодня тва формируют почти моноэтническую партию «Объединение за демократию и экономическое и социальное развитие»).
Но что самое интересное – все три племени до начала ХХ века были одним племенем, и даже сегодня все они разговаривают на одном туземном языке «кирунди». Впрочем, вторым официальным языком в Бурунди является и французский.
В середине 1990-х распря между хуту и тутси странным образом быстро прекратилась – как только бельгийцы обнаружили в Бурунди огромные залежи урана и никеля. Достаточно упомянуть, что запасы никелевой руды в этой стране составляют 5% от всех мировых запасов.
Но добыче природных ископаемых мешает неудачное географическое положение Бурунди – она находится далеко от моря, а железных дорог не только до портов, но и вообще в стране нет. Правда, бельгийцы и французы пообещали проложить до 2025 года железнодорожную ветку до танзанийских портов на Индийском океане.
А пока страна стремительно демократизируется под присмотром «советников» из бывшей метрополии, а также французов (их тут около 1500 человек, включая спецназ). В Бурунди первым делом заведена многопартийная система – тут насчитывается уже 21 политическая партия (в 3 раза больше, чем в России), от либералов до марксистов, от консерваторов до христианских демократов (70% населения – католики и протестанты).
Вторым этапом должна пройти унификация судебной системы. А пока она состоит из нескольких уровней. Первый и самый массовый – туземный «суд холмов». Им по «вековым традициям и обычаям» старейшины судят тягловое сословие крестьян – а оно составляет 90% населения. К примеру, за колдовство могут приговорить к отрезанию языка, а за мелкую кражу – к ампутации пальца.
Но демократизация постепенно добирается и до «суда холмов» – вместо ампутационных наказаний власть начинает бросать преступников в тюрьмы. При этом причины преступности – ужасающая бедность и одновременно вопиющая роскошь верхушки карательно-служивого и демократического сословия, а также свободное владение оружием – никуда не делись. ВВП на душу населения составляет 180 долларов в год, а коэффициент Джинни (индекс расслоения общества) достиг 0,45 (это даже чуть выше, чем в России). Верхушка страны присваивает себе валюту от экспорта олова и кофе, и на эти деньги завозит в страну предметы статусного потребления: от французских вин до бронированных лимузинов, от модной одежды из Европы до мобильных телефонов «Вирту». При этом население страны увеличивается на 2% в год, и это уже привело к тому, что в Бурунди сведены практически все леса под пастбища и пашни (лесов осталось всего 500 кв. км).
Впрочем, по плану демократизации бывшие колонисты подкармливают и туземцев. Ежегодно в Бурунди как по правительственным линиям от европейских стран, так и от благотворительных организаций приходит безвозмездной помощи до 300 млн. долларов в год (это на 9 млн. населения – то есть почти по 35 долларов на человека). Около 50 млн. долларов из этих денег выделяется и на демократизацию тюрем. Впрочем, эти деньги идут в основном на их строительство, а не на содержание зеков.
В Бурунди законодательно закреплено положение, что кормить, одевать и лечить зеков надо на деньги их родственников (если таковых не оказывается, то содержание на себя может взять туземное правление). Если преступник сбегает из тюрьмы, то на его место забирается родственник беглеца (до второй степени родства – т.е. теоретически дядя или двоюродный брат). Таким образом, круговая порука препятствует побегам, а карательное сословие экономит на охране тюрем.
В тюрьму можно сажать с 10-летнего возраста, при этом дети содержатся вместе со взрослыми (женщины, правда, сидят отдельно от мужчин). Основная статья, по которой сидят в Бурунди – кража (70% сидельцев), затем идут насильственные преступления. В стране действует упрощённая система дознания – по закону, дело в суд должно направляться не позднее 14 дней после задержания.
Впрочем, и это положение обходится полицией – люди могут сидеть в СИЗО годами, а оформление их поимки в таком случае происходит задним числом, за несколько дней до отправки дела в суд.
40% зеков в Бурунди больны СПИДом, причём половина из них заражается им уже в тюрьме.
Французская фотограф Натали Мохаджер сделала снимки одной из бурундийских тюрем. В ней сидит 38 человек, половина из них – не достигшие 18 лет. Охраняет эту тюрьму один полицай – он на фото вверху.
(Суды в Бурунди устроены по типу сталинских «троек», с упрощённым дознанием и быстрым производством)
Впрочем, жизнь на воле в Бурунди не сильно отличается от пребывания в тюрьме:
